Протекционизм и коммунизм - Фредерик Бастиа (2011)

Я убежден, что настало время, когда весь гений французской революции должен быть сконцентрирован, проявлен и прославлен в таком акте величия, добропорядочности, прогресса, веры в себя – в таком акте, который еще никогда не совершался под солнцем. Я убежден, что настало время, когда Франция должна решительно провозгласить, что она видит солидарность народов во взаимосвязи их интересов и идей, а не во вмешательстве грубой силы. А чтобы придать бесспорный вес такого рода заявлению – ибо что такое пустой, хотя и яркий манифест? – я убежден, что настало время для Франции самой распустить и упразднить свою грубую силу.

И если наше дорогое нам и славное отечество возьмет на себя инициативу такой революции, будучи страной европейской, то каких последствий и результатов следует ожидать?

Прежде всего – я и здесь я возвращаюсь к моей главной теме, – сразу выровняются наши финансы. Тем самым окажется вполне выполнимой первая часть моей реформы: будут смягчены налоги, расширится сфера приложения труда, будет доверие, благополучие, кредит, удовлетворительное потребление самых широких масс. И вот вам республика, любимая, вызывающая восхищение, скрепленная всем тем, что придает силу институциям, пользующимся народной симпатией; вот вам исчезновение даже воображаемого призрака банкротства; вот вам политическая смута, навсегда ушедшая в историю; вот вам, наконец, счастливая и исполненная славы Франция среди других наций, излучающая неодолимую власть примера.

И тогда воплощение в жизнь дела демократии не только зажжет сердца вне страны, но и свершится более легко внутри нее. И там, и у нас все труднее заставить полюбить революции, которые несут с собой новые налоги. И там, и у нас люди хотят выйти из этого злосчастного круга. Наша политика угроз служит иностранным правительствам причиной или поводом изымать у народов деньги и солдат. Каким же более простым и легким оказалось бы возрождение Европы, если бы под влиянием наших налоговых реформ, которые по существу являются предметом и проблемой симпатии или антипатии, она решила вслед за нами жизненно важные вопросы новых институций!

Кто и что может возразить на это?

Национальное достоинство. Я уже говорил, что оно должно означать. Разве Франция и Англия укрепили свое достоинство, когда, истощив свои народы налогами, чтобы создать крупные вооруженные силы, так и не выполнили своих прежних посулов и обещаний? В таком понимании национального достоинства виден четкий след нашего римского воспитания и образования. В ту эпоху, когда народы жили грабежом, им важно было как можно дальше распространить террор с помощью устрашения огромной военной силой. Так неужто все в том же положении находятся те, кто основывает свой прогресс на труде? Американский народ упрекают в том, что у него, мол, недостает достоинства. Если даже с этим согласиться, то это никак не относится к его внешней политике. Традиционное стремление американцев к миру и невмешательству придает их внешней политике внушающий уважение характер справедливости и величия.

«Каждый у себя, каждый за себя», – вот политика эгоизма и вот о чем все твердят. Ужасная вещь, если понимать ее, так сказать, всеохватывающе. Да, «каждый у себя», но ввиду наличия грубой силы. Однако лучи силы нравственной, интеллектуальной, промышленной, исходящей из каждого национального центра, свободно пересекаются друг с другом и создают свет братства во благо всего рода человеческого. Довольно странно, что нас обвиняют в эгоизме, ведь мы же всегда предлагаем экспансию (в положительном смысле слова) и выступаем против политики и системы ограничений. Наш принцип таков: «Как можно меньше контактов между правительствами, как можно больше контактов между людьми и народами». Почему? Потому что контакт правительств чреват нарушением мира, а контакт людей гарантирует мир.