Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим (1972)

Тигр в камышах, огромный кит в пучине

И лев могучий — властелин пустыни,

И муравей, и мошка — все должны

Уйти в свой срок, — пред смертью все равны.

Встал Тахамтан, коня седлать велел он,

Орлов и кречетов пускать велел он.

На Рахша сел, из тула лук изъял,

Помчался. Вслед за ним Шагад скакал.

Муж Завара с Рустамом ехал вместе,

Сопутствуем богатырями чести.

Рассыпался в долине их отряд,

Не ведая, что ямы им грозят.

Рустам и Завара скакали рядом,

Не мысля, что задумано Шагадом.

Вдруг запах свежевырытой земли

Разумный Рахш почуял издали.

Как мяч, в комок он сжался — прянул прямо

И вскок перелетел над первой ямой.

Тут новой ямы запах услыхал,

Дрожа, храпя и роя землю, стал.

И разуму глаза судьба закрыла,

Рустаму сердце гневом распалила.

Он плетью гибкою своей взмахнул,

По шее Рахша верного хлестнул.

И Рахш у края ямы оказался;

Он от когтей судьбы спастись пытался.

И в яму две передние ноги

Сорвались. Не боев — коварств беги!

Мечи на дне, рогатины торчали.

Тут мужество и сила не спасали.

И Рахш всем брюхом напоролся там,

И бедрами и грудью — муж Рустам.

Страдал он тяжко. Но, собрав все силы,

Привстал и глянул из своей могилы.

Рустам убивает Шагада и умирает

Он приподнялся в яме роковой

И увидал Шагада пред собой.

И понял он, кто супостат его;

Он понял, что сгубил Шагад его.

Сказал Рустам: «Эй, подлый, злом живущий!

Из-за тебя погибнет край цветущий.

Но зло придется искупить тебе…

Раскаешься… Недолго жить тебе».

Щагад сказал: «Ты страх внушал народам,

Сражен ты справедливым небосводом.

Зачем ты столько крови проливал?

Всю жизнь ты грабил, вечно воевал.

Пора твоя настала, лев Систана,—

Умрешь ты в западне у Ахримана!»

В то время шах Кабула подскакал

И возле края страшной ямы встал.

Увидел: кровью залит стан Рустама,

И дрогнул он при виде ран Рустама.

И возопил он: «О мой славный гость,

Как все случилось? Что с тобой стряслось?

Пусть нам поможет благодать господня!

Я лучших лекарей сзову сегодня.

Быть может, и сумеют исцелить,

Чтоб мне потом кровавых слез не лить».

Ему ответил пахлаван вселенной:

«Эй, подлый, криводушный, муж презренный!

Мне не помогут средства лекарей.

Не лги и слез неискренних не лей.

Невечен век людской… Уходит время.

Небесный меч навис над вами всеми.

Ведь был Джамшид не ниже, чем Рустам,

Но был Джамшид распилен пополам.[57]

И Фаридун и Кей-Кубад блистали —

Цари!.. А где они? Как вздох, пропали.

Сиял, как солнце, в мире Сиявуш.[58]

Его Гуруй зарезал — низкий муж.

Они иранскими царями были.

Они в боях богатырями были.

Их нет! Лишь я — о славной старине

Был памятью. И вот я в западне.

Сын Фарамарз, — одно мне утешенье,—

Придет сюда. Вам не уйти от мщенья!»

Потом к Шагаду обратился он:

«Все кончено. Теперь я обречен.

Сознанье тмится в нестерпимой муке.

Прошу — достань мой лук и дай мне в руки.