Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим (1972)

Каков их вождь и кто его вельможи?»

«Твори как знаешь! — отвечал хосров,

Лишь был бы невредим ты и здоров.

Ступай, да сохранит тебя предвечный,

О мой разумный друг, чистосердечный!»

Надев одежду тюрков, Тахамтан

Пошел, в вечерний погрузясь туман.

Во тьме не узнан стражею ночною,

Проник он в крепость дверью потайною,

Вот так же — к стаду серн крадется лев;

Вошел в чертог, все тайно осмотрев,

И увидал, скрываясь за колонной,

Сухраба он на возвышенье трона.

Направо от него сидел Жанда,

Хуман премудрый — слева, как всегда.

Вокруг сидели — славный лев Барман

И мужи, что прославили Туран.

Огромен был Сухраб, как мощный слон,

Один он занимал просторный трон.

Подобны конским бедрам руки были,

Как кипарис, он — в свежести и силе —

Сиял красой за царственным столом,

Прекрасен ликом, схож с могучим львом.

Сто избранных вокруг него сидело,—

Любой из них, как лев, бесстрашно смелый.

И пятьдесят проворных, верных слуг

Служили им и двигались вокруг.

Пирующие славу возгласили

Сухраба мощи, храбрости и силе.

В тени скрываясь, видел их Рустам

И слышал все, что говорили там.

Беседа шумно, весело текла.

Тут вышел Жандаразм из-за стола,

Увидев за колонной Тахамтана;

Он знал в лицо всех витязей Турана,

Но им во тьме Рустам не узнан был.

«Ты кто такой? — Жанда его спросил,—

Поди сюда! Я гляну перед светом…» —

И за руку схватил его при этом.

Рустам его по шее кулаком

Ударил — и Жанда упал ничком.

Не охнув, на пол замертво упал он,

Отвоевал навек, отпировал он.

Когда в начале жизненной весны

Сухраб собрался на стезю войны,

Мать льва-Сухраба — Тахмина — призвала

К себе Жанду и так ему сказала:

«Когда Рустам у нас гостил, тогда

Его в лицо ты видел, мой Жанда.

Будь спутником возлюбленного сына,

А я живу надеждою единой;

Когда он, жаждой подвигов дыша,

Войдет в Иран, ты, светлая душа,

Укажешь сыну, в поле пред сраженьем,

Отца, что ждет Сухраба с нетерпеньем».

Сухраб за чашей вспомнил о Жанде

И у вельмож спросил: «А друг мой где?»

Пошли искать. И видят: за колонной

Ничком лежит он, кем-то умерщвленный.

Когда Сухраб об этом услыхал —

Ему напиток сладкий горьким стал.

Вскочили гости в страхе и печали,

Пошли и Жандаразма увидали.

В слезах вернулись, говоря: «Беда!

О государь, увы, убит Жанда».

И встал Сухраб, пошел туда, как дым,

Бедой над ними грянувшей томим.

Певцы сбежались, слуги со свечами.

«Вот он, — сказали, — мертвый перед нами».

Сухраб был удивлен и огорчен,

Советников созвал ближайших он.

Сказал: «Извечный враг насторожен,

Готовьтесь к бою, позабудьте сон.

Забрался в стадо волк в полночном мраке,

Увидел: спят и люди и собаки,

Барана в стаде лучшего схватил

И подло, втихомолку, умертвил.

Мы завтра — помоги, владыка мира,—

Утопчем степь для боевого пира!

Я за Жанду иранцем отомщу,

Я шаха на аркане притащу!»

И снова за столом он сел на ложе,