Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим (1972)

Свалил он льва среди богатырей

И сел на грудь всей тяжестью своей,

К земле Рустама грузно придавивши,

Как лев, самца-онагра закогтивший.

Поверг спиной Рустама в прах земли,

И было все лицо его в пыли…

И вырвал из ножон кинжал блестящий,

И уж занес его рукой разящей.

Рустам сказал: «Послушай! Тайна есть,—

Ее открыть велят мне долг и честь.

О покоритель львов, о тигр Турана,

Искусен ты в метании аркана.

Искусством ты и силой наделен,

Но древний есть у нас один закон.

И от него нельзя нам отступиться,

Иначе светоч мира омрачится.

Вот слушай: «Кто благодаря судьбе

Врага повалит на землю в борьбе,

То есть такой закон для мужа чести,—

Не должен, и во имя правой мести,

Его булатом смертным он разить,

Хоть и сумел на землю повалить.

И только за исход второго боя

Венчается он славою героя.

И если дважды одолеет он,

То может убивать. Таков закон».

Чтобы спастись от смерти неминучей,

Прибег к коварству Тахамтан могучий.

Хотел он из драконьих лап уйти

И голову от гибели спасти.

Сухраб свирепый, с богатырским телом,

Был еще отрок с разумом незрелым.

Доверчиво он внял его словам —

Он думал, что не может лгать Рустам.

Хоть о таком обычае старинном

Он не слыхал, поверил он сединам.

И, по величью сердца своего,

Рустама поднял, отпустил его.

И поскакал Сухраб далеко в поле,

Где лани по холмам паслись на воле.

Ловил онагров, ланей он стрелял,

А о Рустаме и не вспоминал.

Темнело… И Хуман предстал пред ним,

Встревожен, как гонимый ветром дым.

И рассказал Сухраб, как победил он

И как живым Рустама отпустил он.

Сказал Хуман: «О витязь, вижу я,

Тебе постыла рано жизнь твоя!

О, горе мощной мышце и плечу,

Руке разящей, грозному мечу!

Ты тигра страшного поймал в тенёта

И отпустил, — напрасная охота!

Увы, беда нам завтра предстоит.

Возмездье за поступок твой грозит.

Страшней над нами не было удара,

Чем завтра от судьбы нам будет кара.

А есть завет: «Убей врага, хотя б

Он пред тобой ничтожен был и слаб!»

Умолк Хуман, и к стану поскакал он,

Надежду на Сухраба потерял он.

Ушел, непоправимым потрясен,

В тяжелое раздумье погружен.

«Эй, друг! — сказал Сухраб, догнав Хумана,

Утешься, ты увидишь завтра рано,

Лишь выйдет он на бой со мною тут,

Как я надену на него хомут!»

Рустам от вражьих рук освободился,

И, как гора, он духом укрепился.

Как будто вновь он жизнь вернул свою.

Поехал он к потайному ручью.

От жажды у него гортань горела.

Он напился. Омыл лицо и тело

И на колени пал перед творцом,

Перед Йезданом — сущего отцом.

И долго о победе он просил,

Упав перед владыкой вечных сил.

Душой своею небо заклинал он,

Что солнце принесет ему — не знал он.

Не знал он — даст победу небосвод

Или венец с главы его сорвет.

Я слышал — смолоду такою силой

Судьба Рустама щедро одарила,

Что если он на камень наступал,

То ногу в камень тяжко погружал.