Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

— Это ж кругаля какого давать…

— Федюша…

— Молчу, хозяин, молчу, молчу!

— Вот и молчи. Так… вроде бы все сказал. А, да! Товар возьмешь у Михайлы в крепости — доски, всякое другое, что они там в мастерских делают. Надо прикинуть, какой прибыток от хозяйства Кузьмы может быть. Этому тебя тоже учить — только портить. Со сборами не тяни, нам сведения точные нужны, и быстро, чтобы готовыми быть.

— Э-э, хозяин, можно спросить?

— Спрашивай. Федя, не трогай его… пока.

— Два вопроса, хозяин… даже три. Первый: что покупать с выручки от досок и прочего?

— Справишься у Ильи и у Кузьмы, они подскажут, что для крепости надо.

— А у Демьяна? Его же Михайла… Фролыч, городовым боярином в крепости поставил.

— Едрена-матрена, ну что ты с ними делать будешь? Федь, слыхал? Городовой боярин, туды его…

— Драть! — вынес вердикт погостный боярин, потом подумал и добавил: — Но, раз уж назначен, пусть учится!

— Верно! — подхватил Корней — Пойдешь со своей заботой к Демьяну, да повъедливей так, поподробнее… потом расскажешь, какая у него при этом рожа была, да догадался ли он Илью с Кузьмой для совета призвать.

— Вот-вот, Кирюш, — согласился Федор — знаешь, а ведь может из такой учебы польза получиться, годика через два такие тебе помощники вырастут… эх, нет у меня сына, ей богу, послал бы его в твою воинскую школу. — Федор горестно вздохнул. — Но выдрать за самовольство, все равно, надо!

— Второй вопрос, Корней Агеич: — Осьма поколебался, но потом, все-таки решился спросить: — Нельзя ли мне по пути семью из Турова забрать. Случь Северная в Припять почти напротив Турова впадает, много времени это не займет…

— Кхе! А говорил, что на ладье места мало! Ох и жук ты, Осьмуха!

— Так обратно же не с досками поплывем, ну или не со всеми досками, место и освободится…

— Да ладно, забирай, что с тобой поделаешь… но время не тянуть! И это… отроки в Турове, наверняка, станут проситься отпустить родню проведать. Не пускать, потом не соберешь, застрянешь на несколько дней! Построже там с ребятней, построже!

— Управлюсь, хозяин, не впервой. А третий вопрос… даже и не вопрос, а совет. Боярин Федор Алексеич, ты бы посоветовал Пинскому и Клецкому посадникам… ты же их знаешь, наверно, они же еще Мономахом посажены, князь Вячеслав заменить своими не успел…

— Да знаю я, кто чего успел! Говори толком!

— Я к тому, что князья там сидят на кормлении, так что податями посадники занимаются…

— Да что ты крутишь? Знаю я, кто чем занимается!

— Вот и подговорить бы их, чтобы в этом году подати пораньше собрали. Пусть не целиком, пусть даже хлеб не обмолоченный, а в снопах, но зато, когда полочане нагрянут, да надумают что-то с округи взять, то получится, что они подати по второму разу содрать желают, а им же со смердами и боярами ссориться нельзя.

— Кхе! Верно придумал! Федь, ты посадникам, да и князьям так и обскажи! Заодно и запасы на случай осады пополнят. Молодец, Осьмуха!

— Боярин… Федор Алексеич, — каким-то, совершенно нехарактерным для него деликатным тоном, обратился к Федору Алексей — я все насчет ляхов думаю… прости, что о неприятном напоминаю, но ты ведь с князем Мазовецким знаком был. Может быть, если намекнуть ему, что про их замыслы нам известно…

— Тьфу, что б тебя! — Вопреки ожиданиям Алексея, на лице Федора отразилось не горе от давней потери, а досада. — Откуда знаешь? Анюта натрепалась? Ох, языки бабьи! Нет никакого князя Мазовецкого и не было! Был каштелян Венцеслав, князем себя звавший самовольно, потому, что мазурские земли и титул были ему обещаны братом короля Болеслава Збигневом. Убил Болеслав брата, сначала ослепил, а потом убил, а вместе со Збигневом сгинули и все, кто его поддерживал, в том числе и Венцеслав!