Держи меня крепче - Сьюзен Льюис (2013)

– Вот-вот! – подхватил Джулиан, мгновенно просияв лицом. – Когда присяжные услышат о том, как прекрасно адаптировалась девочка к тамошним условиям, как ей там было хорошо и комфортно, то – ей же богу! – они еще скинутся на обратный билет для Хло, чтобы снова отвезти ее в Новую Зеландию.

К разочарованию Шарлотты, Энтони не поддержал этот бравурный настрой.

– Наверное, вы правы, Джулиан! – негромко обронил он. – Но я все не перестаю размышлять над тем, а что бы лично я сделал на месте Кентли. И я отлично знаю, что я сделал бы! Я бы выстроил свою заключительную речь таким образом, чтобы с самого начала напомнить присяжным, что сегодня суд не рассматривает дело, связанное с судьбой самого ребенка. Сегодня суд разбирается в том, что сделала Шарлотта. А факты таковы, что, исходя из буквы закона, она совершила преступление.

И снова у Шарлотты все поплыло перед глазами.

– Но ведь вы же тоже будете выступать с заключительным словом! – напомнила ему Ким. – И, кстати, вы будете выступать последним, уже после Кентли. А затем присяжные удалятся для совещания.

Энтони мельком взглянул на Шарлотту. Ей показалось, что в его глазах блеснула легкая, едва заметная ирония.

– Что ж, тогда придется сильно постараться, чтобы сделать выступление эпохальным!

Глава 25

Сразу же после ленча зачитали письменные показания Гранта Ромни и Селии Брэдли. Это не заняло много времени. Оба документа были насыщены нескрываемым восхищением того, как именно Шарлотте удалось обустроить жизнь Хло на новом месте и какие разительные перемены буквально на глазах стали происходить с самой девочкой. Разумеется, Джулиан оказался прав. Присяжные, вне всякого сомнения, впечатлились услышанным.

Но Шарлотта прекрасно понимала: главным событием послеобеденного заседания суда станут не эти восторженные отзывы, смахивающие на развернутую характеристику всех ее достоинств, а заключительное слово Кентли. Она видела, что и Энтони настроен очень серьезно, и это добавляло ей страхов. А уж когда Кентли поднялся со своего места, чтобы произнести обвинительную речь, она и вовсе почувствовала приступ жутчайшей паники.

– Ваша честь! Глубокоуважаемые члены коллегии присяжных! – начал он и сделал тяжелый вздох. – Сегодня мы выслушали очень искреннее и трогательное выступление обвиняемой. Мы также с интересом прослушали показания ее друзей из Новой Зеландии. Уверен, вряд ли в этом зале найдется хоть один человек, кто посмел бы упрекнуть или осудить эту женщину за ее любовь к ребенку. Напротив! Именно такого отношения к детям мы и ждем от всех тех, кто по долгу службы обязан защищать детей от всевозможных угроз. И все мы надеемся, что делают они это не столько в силу своего профессионального долга, а потому, что безопасность ребенка, особенно такого маленького, как Хло, для них не пустой звук. Они действительно переживают за своих подопечных и делают все от них зависящее, чтобы помочь им. Мы понимаем, отлично понимаем, как много значила Хло для мисс Николс. И все же невольно возникает вопрос. Можем ли мы однозначно сказать, что социнспектор поступила правильно, забрав ребенка из чужого дома и скрывая девочку у себя, словно это ее собственный ребенок?

И вы, и я, и сама обвиняемая, все мы прекрасно понимаем. Нет! Так серьезные дела не делаются! Более того, они никогда и никоим образом не должны делаться так! Вообразите себе, что творилось бы на ниве нашей социальной службы, если бы все, кто работает в этой системе, стали руководствоваться исключительно личными привязанностями к тому или иному ребенку. Дескать, этот малыш мне нравится, и я забираю его себе, а если разонравится, так я верну его обратно. И что станет с искалеченными душами этих крох? А что будут чувствовать те детки, которые по каким-то причинам не понравились ни одному инспектору?