Сталинград - Энтони Бивор (1998)

Вражеский натиск оказался настолько мощным, что Чуйков усомнился в том, что его части смогут удержаться на своих позициях: «Еще один такой бой, и мы окажемся в Волге».[354] Чуть позже из штаба фронта позвонил Хрущев – он хотел знать не только то, как обстоят дела, но и то, какие настроения в войсках. Чуйков, которого больше всего беспокоила сейчас судьба 95-й стрелковой дивизии, ответил, что надо как-то прекратить превосходство немцев в воздухе. Хрущев также переговорил с начальником политотдела армии Гуровым и потребовал усилить работу по поддержанию боевого духа.

На следующий день утром самолеты люфтваффе сосредоточили удары по левому берегу и переправам, стремясь разорвать связь 62-й армии с Заволжьем. Зенитные орудия и пулеметы Волжской флотилии стреляли непрерывно до тех пор, пока не раскалялись стволы. Из каждых шести судов, на которых осуществлялась переброска подкреплений, пять были повреждены. Чуйков просил о помощи 8-ю воздушную армию: нужно было по возможности нейтрализовать люфтваффе, когда он бросит в атаку три дополнительных полка, чтобы отбить высоту 102. Советским войскам удалось отбросить немцев с Мамаева кургана, однако его вершина никому не досталась – там теперь между позициями противоборствующих сторон была «ничья» земля. Чуйков всеми силами стремился не допустить того, чтобы немцам удалось оборудовать на кургане огневые позиции, ведь это позволило бы им беспрепятственно обстреливать всю северную часть города и переправы через Волгу. Вечером этого дня Чуйков смог наконец перевести дух, ибо худшего удалось избежать, однако все понимали, чем чревата большая потеря плавсредств. На берегу Волги лежали тысячи раненых, ожидавших отправки в медсанбаты и госпитали, а у тех, кто продолжал сражаться на передовой, были на исходе боеприпасы и продовольствие.

Во вторник 29 сентября немцы начали крушить вершину выступа, все еще остававшегося в руках советских войск. Деревню Орловку с запада атаковала 389-я пехотная дивизия, а с северо-востока – 60-я мотопехотная. Насколько ожесточенным было сопротивление бойцов и командиров Красной армии, несмотря на подавляющее численное превосходство противника, свидетельствует ефрейтор 389-й дивизии, писавший в эти дни домой: «Невозможно представить себе, как отчаянно они защищают Сталинград – бьются за него, как цепные псы».[355]

30 сентября советские войска, находившиеся севернее города, снова атаковали позиции 14-го танкового корпуса. По утверждению командиров 60-й мотопехотной дивизии и 16-й танковой, их солдаты уничтожили 72 танка. Они расценивали это как крупный оборонительный успех в действиях против двух советских стрелковых дивизий и трех танковых бригад, но оплаченная столь дорогой ценой попытка наступления частей Донского фронта лишь незначительно ослабила натиск на Орловку и территории заводов, хотя, конечно, замедлила уничтожение так мешавшего немцам выступа – в конечном счете на это у них ушло целых 10 дней.

Немецкие 24-я танковая дивизия, бо́льшая часть 389-й пехотной и 100-я егерская дивизия наступали на металлургический завод «Красный Октябрь» и оружейный завод «Баррикады» – запутанный лабиринт полностью уничтоженных заводских цехов,[356] как описал этот обширный промышленный комплекс, в котором бомбы и снаряды выбили все до единого стекла, разрушили крыши и до неузнаваемости изуродовали станки, один из егерей. «Мы уже потеряли первых своих товарищей. Все чаще слышались крики с просьбой позвать санитаров. Огонь нарастал, и теперь стреляли не только спереди, но и с боков». Кроме того, большой урон немцам причиняли снаряды и минометные мины противника: разлетающийся при взрывах во все стороны битый камень поражал солдат словно осколки.