Сталинград - Энтони Бивор (1998)

В конце октября в вермахт стало поступать зимнее обмундирование. «Это так по-немецки, – иронизировал один офицер. – Брюки и куртки двусторонние, с одной стороны серые, с другой белые».[504] И это в безводной степи, когда донимают паразиты. «Мне еще ни разу не удалось помыться, – жаловался его товарищ по оружию. – Сегодня я первый раз давил вшей…»[505] Вскоре их с раздражением стали называть «маленькими партизанами». Кто-то из «хиви» рассказал немецким солдатам, как борются со вшами его соотечественники. Надо зарыть в землю всю одежду, оставив наверху лишь маленький уголок. Паразиты переместятся туда, и тогда их можно будет сжечь.

Германских военных врачей все больше беспокоило здоровье солдат. Когда позже, в конце января следующего года, в Берлине обсуждались данные о смертности в 6-й армии, медики отметили стремительное увеличение показателей летальных исходов в результате инфекционных болезней – дизентерии, брюшного и возвратного тифа, желтухи.[506] Эта Fieberkurve[507] начала быстро подниматься еще в июле. Общее число заболевших оставалось приблизительно таким же по сравнению с предыдущим годом, но смертность возросла почти в пять раз.[508] В Берлине такая статистика вызвала шок.

Для русских увеличение числа больных в армии противника не стало тайной, хотя и вызвало удивление. Они даже иронизировали над «немецкой болезненностью». А врачам в самой Германии оставалось только объяснять снижение боеспособности войск хроническими стрессами и недостаточным питанием. Наиболее уязвимыми оказались молодые солдаты – 17–20-летние новобранцы. Именно они составляли 55 процентов умерших от инфекционных болезней. Какими бы ни были истинные причины всего этого, нет никаких сомнений в том, что в середине ноября, когда наихудшей перспективой казалась еще одна зима в блиндажах под снегом, здоровье солдат и офицеров 6-й армии уже вызывало у командования серьезное беспокойство.

Между тем 64-я армия готовила контрнаступление, целью которого было вытеснение немцев из всех районов Сталинграда и его пригородов. В это же время 57-й армии удалось занять господствующую высоту между позициями румынских 20-й и 2-й пехотных дивизий. Южнее, в калмыцкой степи, по тылам румынских войск совершала глубокие рейды 51-я армия. Известен случай, когда старший лейтенант Александр Невский со своей ротой автоматчиков ночью просочился сквозь вражеские позиции и напал на штаб 1-й румынской пехотной дивизии, размещенный в деревне в тылу. Началась ужасная паника, но тем не менее румыны бой приняли. В ходе атаки на штаб Невский был дважды тяжело ранен. Политическое управление Сталинградского фронта, следуя новой установке ВКП(б) воскрешать российскую историю, распустило слухи о том, что Невский является потомком своего доблестного однофамильца и тезки. «Этот бесстрашный командир, наследник славы своего великого предка»[509] получил высокую награду – орден Красного Знамени.

В конце октября из-за больших потерь в личном составе и технике, а также нехватки продовольствия и боеприпасов немецкое наступление в самом городе стало ослабевать. Последняя атака силами 79-й пехотной дивизии на завод «Красный Октябрь» была предпринята 1 ноября. Она захлебнулась не в последнюю очередь из-за шквального артиллерийского огня с противоположного берега Волги. Даже в штабе 6-й армии отметили: «Массированный артобстрел противника значительно ослабил силу атакующего удара дивизии».[510] Наступление 94-й пехотной дивизии на плацдарм севернее Спартаковки тоже было отбито.