Сталинград - Энтони Бивор (1998)

Полоски «ничьей» земли между укреплениями противников были очень узкими, что оставляло дезертирам мало шансов, однако теперь перебежать пытались немецкие солдаты. В центральном секторе обороны 13-й гвардейской стрелковой дивизии такой перебежчик выскользнул из здания, удерживаемого немцами, и кинулся к дому, в котором оборонялись русские. Удивительно, но его товарищи кричали: «Рус, не стреляй!»[526] Однако, когда немец уже добрался до середины «ничьей» полосы, молодой русский солдат, недавно попавший на передовую, выстрелил в него из окна второго этажа. Раненый перебежчик продолжал ползти и тоже кричал: «Рус, не стреляй!» Красноармеец выстрелил снова и убил его. Ночью русская разведгруппа добралась до трупа, но обнаружила, что немцы их опередили – у убитого уже не было ни оружия, ни документов. Советское командование решило, что необходимо провести разъяснительную работу и обязать солдат не стрелять в перебежчиков. Красноармейцам напомнили приказ № 55, предписывающий поощрять дезертирство среди врагов хорошим отношением к перебежчикам. На том же участке обороны было замечено, что немецкие солдаты поднимают из окопов руки, чтобы их ранили.[527] Политотдел дивизии тотчас распорядился усилить пропаганду с помощью громкоговорителей и листовок.

11 ноября перед рассветом началось последнее немецкое наступление. Ударные части 71, 79, 100, 295, 305 и 389-й пехотных дивизий, усиленные четырьмя свежими инженерными батальонами, пошли в атаку на оставшиеся очаги сопротивления противника. Да, эти дивизии были сильно потрепаны в недавних боях, но концентрация сил все равно оказалась значительной.

Наступлению, как обычно, предшествовал авианалет. Бомбардировщики 8-го воздушного корпуса добивали город, и без того лежащий в руинах. Генерала фон Рихтгофена начинала выводить из себя «неповоротливость армии»,[528] как он это называл. В начале месяца на встрече с Паулюсом и Зейдлицем он уже говорил о том, что эффективнее было бы действие артиллерии, как и о малой пользе бомбежек для последующих атак пехоты. Самым полезным, с его точки зрения, достижением стал налет люфтваффе 11 ноября – тогда бомбами были разрушены заводские трубы в промышленной части города, однако выбить оттуда 62-ю армию, части которой укрывались в окопах, блиндажах и подвалах, немцам снова не удалось.

На Мамаевом кургане отчаянно сражались сибиряки Батюка. Они удержались на своих позициях, но главный удар противника был нацелен немного севернее – на химический комбинат «Лазурь» и так называемую «теннисную ракетку», железнодорожную петлю и подходящие к ней подъездные пути. Основной штурмовой силой были части 305-й пехотной дивизии и инженерных батальонов, переброшенных для усиления наступления по воздуху. Сначала немцам удалось захватить несколько ключевых зданий, однако в ходе яростных контратак русские их отбили. На следующий день натиск вермахта в этом секторе города стал заметно слабее.

Еще севернее яростно сопротивлялись бойцы 138-й стрелковой дивизии Людникова, отрезанные за заводом «Баррикады» и прижатые к Волге. У них оставалось всего по 30 патронов на винтовку и пистолет-пулемет, а дневной рацион состоял меньше чем из 50 граммов черствого хлеба. Ночью самолеты У-2 пытались сбрасывать боеприпасы и продовольствие, но не совсем удачно – при ударе о каменные развалины патроны деформировались.

В ночь на 12 ноября 62-я армия вместе с 95-й стрелковой дивизией атаковала немецкие укрепления к юго-востоку от завода «Баррикады». Целью этих атак, судя по донесению, отправленному 13 ноября Щербакову, было не дать противнику перебросить подкрепления для усиления флангов. Это противоречит мемуарам Чуйкова, в которых генерал утверждает, что о подготовке крупного наступления, намеченного на 19 ноября, на его командном пункте никто не знал до тех пор, пока накануне вечером не поступила информация из штаба Сталинградского фронта.