Укромный уголок - Анна Даунз (2021)

Снизу доносился приглушенный шум, будто там что-то передвигали, и Эмили замерла, внезапно испугавшись. Что она вообще здесь делает, в этом доме? Зачем явилась без приглашения в очередной раз? Известно зачем — ищет неприятностей на свою голову. Но в самом низу потайной лестницы был виден свет, и Эмили отчаянно захотелось посмотреть, что там такое, найти ответ хотя бы на один из мучивших ее вопросов.

Осторожно, стараясь, чтобы под ногами не скрипнули доски, она двинулась вниз по ступенькам.

Первым впечатлением стал запах. Слабый запах гнили, тот самый, что наполнял весь особняк, здесь был гораздо сильнее, и по мере того как Эмили спускалась, превращался в вонь. Воздух был застоявшийся и сырой.

Лестница упиралась в площадку размером как пол в лифте. Это был тупик — глухие стены со всех сторон. Вернее, так Эмили показалось сначала, а потом глаза привыкли к полумраку, и стало ясно, что это не стены, а штабели картонных коробок, высящиеся до потолка. Она огляделась. Повсюду громоздились пирамиды и башни из коробок, деревянных ящиков, пластиковых контейнеров, заполняя собой, судя по всему, довольно большое помещение.

Девушка поморщилась — гнилью здесь воняло невыносимо.

Она пригляделась к ближайшим коробкам. На каждой было что-то написано, но прочитать не удавалось — все вокруг тонуло в тени; сероватый рассеянный свет исходил откуда-то из дальнего угла комнаты.

Донесся голос Нины — тихий, но настойчивый. Прикрыв нос ладонью, Эмили шагнула вперед, всматриваясь в просветы между штабелями и стараясь оставаться в тени.

В дальнем конце, за ящиками и коробками, была приоткрыта толстая дверная створка. Серый свет лился оттуда, мигая через короткие интервалы. За дверью угадывались какие-то силуэты. Эмили напрягла зрение. Она различила краешек кресла и ножки стола. «Что там такое? Офис? Это склад? Может, у Нины свой бизнес по производству упаковочной тары, и она руководит делами отсюда?»

Вдруг в проеме двери мелькнула тень, и Эмили отшатнулась к стене. Из-за двери показалась Нина, прижимающая к уху телефон. Она тяжело дышала, как будто только что пробежала спринтерскую дистанцию. Застыла на пороге, приоткрыв створку пошире, окинула взглядом коробки и хрипло выдохнула:

— Я не могу.

Эмили вздрогнула — на одно ужасающее мгновение ей почудилось, что Нина ее заметила. Но та продолжила разговор по телефону:

— Я так и сделала. Вымыла и переодела.

Она ушла обратно в комнату.

Эмили затаила дыхание. Где Аврелия?

После небольшой паузы вновь раздался голос Нины:

— Умоляю, заплати ему, сколько потребует.

У Эмили закружилась голова. Что, если Нина все-таки ее заметила? И зачем только она сюда сунулась — надо было сразу вернуться в гостиный дом и не лезть в чужие дела…

«Но это мое дело, — сказала себе Эмили. — Потому что здесь происходит что-то странное. Потому что Нина что-то скрывает в этом подземном бункере. Потому что она мне лгала».

— Как можно скорее, — отрезала Нина. Исчезнув в комнате, она захлопнула за собой дверь, и помещение с коробками погрузилось в темноту.

Медленно и осторожно Эмили пробралась между штабелями к лестнице, поднялась по ступенькам и выскользнула из семейного особняка.

* * *

Пять минут спустя Эмили стояла в своей спальне, грызла ногти и пыталась придумать объяснение тому, что увидела: «Так. Нина — шопоголик, это факт. Комната — рабочий кабинет, в котором она готовится к домашним урокам для Аврелии, а сероватый свет исходил, конечно же, от компьютера. Все эти коробки в подвале — результат шопинг-терапии, которая помогает ей удержаться на плаву. И ничего странного в этом нет.

Однако где-то в доме, возможно в том же подвале, сейчас истекает кровью Аврелия, у которой наверняка сотрясение мозга, а мать не хочет отправить ее в больницу. Нина ведет себя ненормально. И та комната за толстой дверью совсем не похожа на рабочий кабинет. Она похожа на крепость. Или на лабораторию».