Эликсир ненависти (сборник) - Джордж Энгланд

Немедленно сомнение озарило ее ум. На лице появились признаки озабоченности. Глаза обезумели от великого страха, страха, полного непонимания. Что-то в комнате и в этом таинственном пробуждении навело ее на догадку, что случилось нечто зловещее и это не сон. Охваченная испугом, Беатрис забилась среди бетонного крошева и мусора этой неприветливой комнаты.

— О!.. — вскричала она в ужасе, когда огромный скорпион с поднятым для удара хвостом помчался прочь и скрылся в зияющем проеме, где прежде висела дверь в коридор. — Где я?.. Что такое? Что случилось?

Охваченная неописуемым ужасом, бледная, с вытаращенными глазами, прижав обе руки к груди, едва прикрытой изношенной хрупкой тканью, Беатрис огляделась. Ей показалось, будто нечто чудовищное и злобное затаилось в сумрачном углу у нее за спиной. Она хотела закричать, но не смогла исторгнуть нц звука, разве что сдавленный выдох.

Затем направилась к двери. И пока она делала первые шаги, обрывки ткани, оставшиеся от ее прежнего костюма, упали на пол. Столкнувшись с новой неприятной неожиданностью, она остановилась. Но взгляд тщетно искал чего-то, чем можно было бы прикрыть тело. Ничего подходящего.

— Что это? И где мой стул? Мой стол? — сдавленно простонала Беатрис, направляясь к месту у окна, где им надлежало стоять и где их не было. Изящные стопы бесшумно отталкивались от густой и таинственной пыли, устилавшей все вокруг. — Моя пишущая машинка? А это? Не может ли это быть моей машинкой? О небо! Да что случилось-то? Я в своем уме?

Перед ней обнаружилась более крупная груда пыли, где угадывались мягкие полусгнившие деревянные щепы. И еще она разглядела там кусочки ржавого железа, похожие на рычаги пишущей машинки, два или три, и несколько резиновых клавиш, все еще узнаваемых, хотя буквы на них стерлись.

Когда она склонилась, чтобы получше разглядеть новые черты загадочной картины, на ее тело упали, образовав дивный плащ, ее густые длинные волосы. Она попыталась поднять одну из резиновых клавиш. При легчайшем прикосновении та рассыпалась тонким белым порошком. Беатрис подскочила в ужасе, испустив громкий вопль.

— НЕБЕСА МИЛОСЕРДНЫЕ! — ВЗМОЛИЛАСЬ она. — Что все это значит?!

Мгновение она стояла неподвижно, словно утратив саму возможность двигаться или мыслить. Сдерживая дыхание, она лишь взирала перед собой, предельно ошеломленная, как случилось бы с человеком, который заметил вдруг, как шевелится мертвец. А затем ринулась к дверному проему. Выглянула в коридор, туда и сюда, столь же пустынный, и далее вверх по ступеням, вернее, по тому, что от них осталось, ибо там тоже не обнаружилось ничего, кроме пыли, паутины и насекомых.

Тут девушка завыла в голос:

— О, на помощь, на помощь, на помощь!..

Никакого ответа. Даже эхо раздалось совсем неясно, и его вялый, угасающий звук лишь усугубил ощущение жуткого и неправдоподобного одиночества. Как? Нигде никакого отголоска человеческой жизни? Ничего. И нет знакомого гула огромного города вокруг. А ведь когда она внезапно провалилась в сон, там, за стенами, были оживленные улицы и многие мили населенных жилищ. А теперь лишь немое свинцовое безмолвие. Неподвижная гнетущая атмосфера. Она давила на Беатрис, как тяжкие погребальные покровы.

Вконец растерявшись среди полного беззвучия и праха всего, что было некогда привычными вещами, она устремилась, дрожа, обратно в контору. И тут стопа наткнулась в пыли на что-то твердое. Беатрис наклонилась, подхватила этот предмет и поднесла к глазам.

— Моя стеклянная чернильница! Как? Только она и осталась?

Значит, это не сон, а явь. Она поняла, что некая катастрофа, невероятно масштабная, внезапно обрушилась на мир и опустошила его.