Эликсир ненависти (сборник) - Джордж Энгланд

В этом вселенском распаде, на останках мира, так мало, в сущности, значили привычные условности. Вместе, карабкаясь по разбитым ступеням, где заржавевшая сталь виднелась среди распавшегося камня или цемента, они поднимались все выше и выше. Густая паутина преграждала путь. Требовалось ее смахивать. Новые и новые летучие мыши кидались прочь, вереща, когда к ним приближались чужаки. Маленькая пушистая белая сова заморгала на них из темной ниши, а почти на самом верху они вспугнули целую стаю ласточек, которые облюбовали себе для жилья разбитую балюстраду.

И, наконец, несмотря на все непредвиденные происшествия такого рода, они добрались до верхней платформы почти в тысяче футов над землей. Выбрались наружу через останки вращающейся двери, он — впереди, проверяя каждый фут пути, она за ним. И вот они на узкой платформе из красных плиток, окружающей башню. Даже здесь они с возросшим изумлением увидели, что длань времени наложила на все свой отпечаток после таинственного происшествия.

— Взгляните-ка, — указал он. — Мы пока так и не знаем, что все это значит. И не можем сказать, как давно это стряслось. Но, судя по тому, как здесь все выглядит, давнее, чем я предполагал. Смотрите, даже плитки потрескались и крошатся. Такую плитку в свое время считали весьма стойкой. Трава растет в пыли, которую нанесло в трещины. И, смотрите-ка, молодой дуб пустил корни и сдвинул с места несколько плиток.

— Ветер и птицы принесли сюда семена и желуди, — ответила она оторопелым голосом. — По-думать только, сколько времени прошло. Многие годы. Но скажите мне, — ее лоб наморщился от внезапной мысли, — скажите, как мы столько прожили? Я не могу понять. Мы не только не погибли от голода, но и не замерзли насмерть в самые жестокие зимы. Как такое могло случиться?

— Будем считать это пребыванием в анабиозе, пока не добудем факты, если вообще до них доберемся, — ответил он, озираясь в недоумении. — Вам известно, конечно, как жабы, впадая в спячку, сохраняются в камне на целые столетия? Как рыб, натвердо промороженных, опять возвращали к жизни? Ну, и…

— Но мы-то люди.

— Безусловно. Некие неизвестные силы природы могли вдруг взять да и поступить с нами, как с куда менее высокоорганизованными существами, ниже млекопитающих. Не забивайте пока себе голову этими вопросами. Даю вам слово, у нас сейчас достаточно дел, и не стоит пока задавать себе вопросы, как и почему. Все, что мы пока знаем, это что прошел очень большой, поистине невероятный, и неопределенный период времени, а мы остались живы. Остальное может подождать.

— И как много времени, как вы примерно оцениваете? — с тревогой спросила она.

— Невозможно сказать с ходу. Но, пожалуй, это нечто чрезвычайное. И, вероятно, дольше, чем я или вы подозреваем. Взгляните, к примеру, как все вокруг пострадало от непогоды, — он указал на массивные каменные перила, — видите, в каком они состоянии?

И в самом деле, целый участок упал внутрь. Его обломки валялись в беспорядке, завалив южную часть платформы. Бронзовые поперечины, которые хорошо помнил Стерн, по две на каждом углу, наклоном внутрь, поддерживавшие перила, теперь истончились и держались на честном слове. А сами перила изломались, искривились вследствие смещения каменных блоков, между которыми, проделывая свою разрушительную работу, пробивались трава и ползучие растения.