Эликсир ненависти (сборник) - Джордж Энгланд

— А моя мама? — вскричала она. — Мама умерла? Умерла? И как давно? — Она не плакала, а лишь стояла, удерживаясь от холодного, полного страданий ужаса, начавшего терзать ее. Тут зубы ее дружно застучали, все тело задрожало, как в лихорадке. С мгновение, оглушенная и лишенная воли, она оставалась на месте, не зная, ни куда податься, ни что делать. Затем ее перепуганный взгляд упал на проход из ее приемной внутрь, где находились лаборатория Стерна и его кабинет. На месте двери сохранилось несколько изъеденных червями досок и острых щепок, едва поддерживаемых ржавыми петлями. Она заковыляла туда. Окутывая ее, вокруг по всему телу струились пряди длинных волос, точно у средневековой Годивы, а глаза наполнили обильные женские слезы. Идя к двери, она вскричала в испуге:

— Мистер Стерн! О, мистер Стерн! Вы умерли? Тоже умерли? Не может такого быть, это слишком ужасно!

Она коснулась двери. Та опала на пол густым крошевом. Густая пыль взметнулась клубами и заплясала в единственном солнечном луче, проникшем сквозь затканное паутиной окно.

Не без колебаний, ибо ее снедал страх, как бы в кабинете не обнаружилось что почище, Беатрис все-таки всмотрелась в беловатую завесу пыли, оперев левую руку о заплесневелый косяк. А затем с криком устремилась вперед, но в этом крике ужас сменился радостью, а отчаяние надеждой. Беатрис начисто забыла о том, что, не считая покрова длинных густых волос, она полностью обнажена, забыла о запустении и о разрушениях вокруг.

— О, благодарение небесам, — вырвалось у нее. Там, в кабинете, над остатками множества вещей возвышалось нечто знакомое. Ее ошеломленному взгляду предстало нечто в людском облике. А именно Аллан Стерн. Живой. Он всматривался в нее глазами, ничего не видевшими, и все же тянул к ней наугад руку, вяло и неуверенно. Живой. Значит, она не совсем одна среди руин своего прежнего мира, нет, не одна.

Глава 2. Осознание

РАДОСТЬ В ГЛАЗАХ Беатрис сменилась отчетливым недоумением, как только она взглянула как следует. Да он ли это? Да, насколько она его знала. Она узнала шефа даже в этих невообразимых лохмотьях, облепивших его тело, даже со скрывающими нижнюю часть лица длинной, запорошенной рыжей пылью бородой и огромными усищами, и взглядом, полным исступленного непонимания. До чего он изменился. Она представила себе на миг того прежнего своего работодателя, аккуратного, чисто выбритого, хорошо одетого, властного, способного разрешить сотню сложнейших проблем, направляющего бессчетные инженерные работы. И вот он стоит, растерянный и охваченный сомнениями. Затем, услышав звук ее голоса, он нетвердым шагом направился к ней, раскинув руки. Остановился. Взглянул на нее. Беатрис увидела испуг в его моргающих красных глазах. Но почти мгновенно инженер восстановил власть над собой. Прямо на глазах у Беатрис, не дыша замершей у двери, страх в его взгляде угас, и к инженеру вернулась утраченная было решимость. Беатрис восторженно затрепетала. И, хотя в течение долгой паузы не произносилось ни слова, а мужчина и женщина лишь глядели друг на друга, точно два ребенка на мрачном незнакомом чердаке, между ними проскочила искра понимания.

А затем по-женски, так же непроизвольно, как она дышала, Беатрис устремилась к нему. Забыв обо всех условностях и о том, в каком она виде, она схватила его за руку. И дрожащим голосом закричала:

— Что это? Что все это означает? Скажите мне! — и приникла к нему. — Скажите мне правду, помогите мне! Это все на самом деле?

Стерн поглядел на нее в изумлении. Улыбнулся загадочной невеселой улыбкой. Оглядел все вокруг себя. Затем его губы безмолвно шевельнулись. Он сделал вторую попытку, на этот раз успешную.

— Ну-ну, — хрипло произнес он, словно пыль и сухость бессчетных лет состарили его голос. — Ну, не нужно так бояться. Кажется, что-то стряслось здесь, пока… пока мы спали. Что это, я пока не знаю. Но выясню. В любом случае, пока не о чем тревожиться.