Империя ангелов (перевод Аркадия Кабалкина) - Бернар Вербер (2000)

Несколько дней я забавлялся со своим космическим кораблем. Чтобы он опускался на планету, я, прибегнув к клею, смастерил инопланетный мир и пять человечков из туалетной бумаги и обрезков пластмассовых бутылок. Планета получилась красная, небо и вода на ней тоже красные. Я все выкрасил в красный цвет маминым лаком для ногтей, только она еще этого не заметила.

Потом я решил описать приключения моих героев. Получилась история четверых астронавтов: они высаживаются на красной планете, где сталкиваются с бесстрашными инопланетными воинами. Между ними завязывается дружба, земляне знакомятся с инопланетным кодексом чести и боевым искусством, сильно отличающимся от земных.

Один из моих астронавтов попал на зуб к Моне Лизе, что навело меня на мысль оживить сюжет чудовищем – огромной ангорской кошкой, от которой всем приходится спасаться. Теперь нужно было найти кого-то, кто пожелал бы выслушать всю эту историю. Если я сочинил ее только для себя, то какой от нее толк?

53. Венера, 7 лет

Все произошло стремительно.

Когда мы с мамой примеряли одежду в шикарном детском магазине в Беверли Хиллз, ко мне подошел незнакомый мужчина. Он погладил меня по голове. Мама всегда мне твердила: «Никому не позволяй к тебе прикасаться, не бери у незнакомых людей конфет». Но в этот раз она была рядом и не прогнала незнакомого господина.

– Я хочу ее сфотографировать. Я фотограф, участвую в составлении большого каталога детской одежды, – объяснил он.

Мама ответила, что она сама манекенщица, знает, что это за работа, и не хотела бы такого ада для своей дочери.

После этого они почему-то заговорили о цифрах. Он называл свою цифру, мама – свою, более высокую. Это походило на игру. Последнее слово осталось за мамой, и мы вернулись домой.

Спустя неделю мама отвела меня в ярко освещенное место. Там вокруг меня завертелась суета, меня накрасили, причесали, переодели. Все называли меня красоткой, но это я и так давно знала. Одна леди уверяла, что я «более чем красива». Так-то оно лучше.

Мой единственный изъян – длинный нос – остался незамеченным, а я не стала им подсказывать. Сначала меня усадили в кресло и стали фотографировать под разными углами. Обожаю звук фотовспышки. Сначала раздается урчание, как будто зверь готовится прыгнуть, потом вспышка – и все начинается снова.

Потом я делала вид, что играю в куклы на фоне облаков. Мама смотрела на меня с гордостью. При этом присутствовал тот господин, из магазина, они с мамой продолжили игру в цифры, и мама как будто снова выиграла. Она напирала на то, что я совершила что-то исключительное. В награду я получила право высказать любое пожелание: оно обязательно будет исполнено.

Я пожелала стать по-настоящему совершенной.

– Ты и так само совершенство, – сказала мама.

Я всхлипнула:

– Нет. У меня слишком длинный нос. Мне нужна пластическая операция.

– Ты шутишь? – засмеялась мама.

Я не отступала:

– Ты-то сделала операцию. Морщины, бедренный жир…

Молчание. Мама помялась, а потом сказала:

– Что ж, ты войдешь в историю как девочка, сделавшая пластическую операцию в самом раннем возрасте. Идем.

Я попала в специальную клинику хирурга Амброзио Ди Ринальди, бывшего скульптора, занявшегося человеческой плотью и заработавшего прозвище «Микеланджело со скальпелем». Кажется, это он был создателем большинства модных актрис, а не их агенты и пресс-атташе. Истинные ценители талантов – это хирурги, только – тсс! – это секрет, публика не в курсе. Амброзио до того талантлив, что способен резать с учетом того, что я буду расти.

Меня усыпили на операционном столе. Проснулась я с забинтованным лицом. Мне не терпелось увидеть мой нос, но пришлось ждать несколько дней, чтобы все зажило.