За тридевять земель - Екатерина Мекачима (2021)

Дреф и Ахр шептали. Их Слова поднялись с земли тяжёлым зелёным узором и закружили, разгоняя чёрный морок, вокруг перепуганного до полусмерти Айула. Но леденящий вой волков с новой силой прорезал мир и, завершившись истошным нечеловеческим визгом, расколол слова ведаев. Тьма вновь оплела Айула. Ещё один визг разрушил хранивший ограду из корней мох, и сквозь сплетённые корни деревьев взору предстала клубящаяся чернота, поглотившая лес.

Айул вопил, срываясь на рык; птицы кружили над ведаями, стараясь разогнать светом морок.

Полными ужаса глазами Светозар видел, как опасения Дрефа сбываются – русалки, видимо, обманули его. Дреф с Ахром вновь шептали, и от шёпота их тояги наполнялись зеленоватым светом: великие ведаи лесного народа брали силу у Матери-Земли. Но истошный вой не позволял Словам ведаев отогнать от Айула тьму, что всё больше сковывала елмагана, оседая на нём чёрными хлопьями.

– Мы спасём тебя! – сквозь слёзы крикнула Иванка и, несмотря на указ Дрефа, стала ворожить вместе с ведаями. Светозар видел, как к Иванке присоединились другие йари. Но, сколько бы лешие ни шептали, морок только больше опутывал Айула.

«Страх – главное оружие Мора», – вспомнил Светозар слова Миродревы, и раны Духа разгорелись ослепительной болью, своей силой затмившей страх. Дыхание юноши перехватило, и он позволил боли поглотить себя, став ею. Его боль – это тьма. Тьма страхов – за близких и родных, за землю и за лес, за детей Сварога и детей Индрика, за друзей… Сварогин не боялся только за себя. Бояться тьмы не нужно, ведь тьма – лишь отсутствие света. И если во тьме разжечь огонь, она перестанет быть тьмой. Но тьма об этом не ведает – она боится света так же, как свет боится тьмы. Но если страха нет… Светозар внимательно посмотрел на чёрную змейку, что, прячась в тени Айула, шептала слова, опутывающие елмагана чернильным туманом. Она пришла сюда не за лешим. Питаясь страхом того, кто больше всех боится, змейка собирала силы, дабы переворожить Дрефа и ворожбу тропы и так покинуть Свет. Она следовала за песней Дрозда много дней, она даже собрала своих сестёр, дабы они помогли ей вызволить того, кто откликнулся на её зов по душевной доброте; того, кто сможет открыть навьям врата в Царствие Индрика. Светозар почувствовал, что змейка смотрела на него. Её взор леденил душу и просил о помощи. Марья. Светозар перевёл взгляд на Дрозда, который сидел на навершии тояга и, кивнув ему, за один шаг оказался подле Айула, опустился на землю и взял змейку в руки.

– Не смей! – услышал Светозар голос Дрефа, но змейка окутала Светозара чёрным дымом, и мир померк во тьме.

Мир стал тьмой. Или тьма стала миром. Светозар открыл глаза: чёрное ничто затмило бытие. Но чернильный мир не испугал сына Леса, только раны в душе заныли сильнее. Сын Леса, преодолевая боль, опираясь на тояг, медленно поднялся. Светозар слышал Дрозда – почти беззвучные взмахи его крыльев. Мир наполняло звенящее безмолвие, но в этом звоне не было песни, в нём не было ничего, кроме тьмы и холода. Вечного холода. Но и страха не было тоже. Ведь тьма – лишь отсутствие света.

Светозар, не закрывая глаз, тихо зашептал: если мир молчал, то его Песнь оживит бытие звуком. От каждого спетого слова раны духа болели сильнее, грудь сдавило, но сварогин продолжал петь. Он пел тьме о свете: о высоком небе и ярком солнце, о зелёных лесах и звонких ручьях, о бескрайних полях и высоких горах. Тихие Слова Светозара подхватил Дрозд, и сквозь тьму стали проступать едва видимые очертания мира: сначала робко, почти незаметно, но чем громче звучала Песнь, тем ярче являлся во тьме мир. Светозар увидел окружённое дремучим лесом озеро и странный терем посреди него, что стоял в воде на кольях, будто на ногах. Звёзд в мире не было, но чернота неба словно излучала некий холодный свет.

Боль в груди сделалась невыносимой, и Светозар замолк. Дрозд, продолжая петь, опустился на навершие тояга. Светозар шагнул к озеру: бубенцы тояга качнулись бесшумно.