За тридевять земель - Екатерина Мекачима (2021)

– Что?! – удивился Агнешка. Сварогин попробовал подняться, но слабость не позволила ему встать. Тело было ватным, голова кружилась.

– Эй-ей! – предостерёг сварогина Явих. – Не так быстро, человек!

– Как так-то? – непонимающе проговорил Агнешка, опёршись руками оземь. – Дрозд только показал мне сосну, и всё. А в Свету целая неделя прошла…

– У каждого неба – своё время, – промолвил Дреф. – Когда к тебе вернутся силы, отправишься в тайгу к сосне за тоягом.

– Как же я найду своё дерево? – Агнешка поднял взгляд на князя.

– Не имею ни малейшего понятия, – серьёзно ответил Дреф. – Каждый идёт к своему имени своим путём. Следуй Песне, и тебе откроется путь. – Видя испуг в глазах человека, полевик рассмеялся. – Следуй за своей птицей, и всё, – сквозь смех сказал он, и остальные йари тоже рассмеялись. – А пока мы, – он указал на своих учеников, – поможем тебе проследовать в трапезную. Я кухарке наказал приготовить человеческую еду – тебя ждут отменные лепёшки!

Глава 10

Наместница Полоза

За открытым окном терема раскинулся прекрасный вид на рощу Святобора – наверное, единственный лес во всём Власо-Змае, если не полагать княжеский сад лесом. Яркое дневное солнце отражалось от свежей зелени дубравы, а внук Стрибога легонько качал могучие дерева. Над деревьями высилась густая крона священного дуба, что располагался на окружённом искусственным озером острове. Подле дуба можно было разглядеть вершины капиев Богов и деревянную крышу гонтины Полоза. По воздуху разливались пение птиц и стрекотание кузнечиков. Где-то далеко ржала лошадь. По высокому небу плыли белые ажурные облака. Вдалеке на горизонте клубились иссиня-чёрные тучи.

Злата вздохнула, отвернулась от окна и осмотрела свою горницу: серые стены украшала тусклая роспись, на потолке висела массивная кованая люстра со свечами. Почти что царская с балдахином постель, золочёные скрыни подле неё и столик с зеркальцем. Ещё в комнате стояли деревянные шкафы, на дверцах которых волей искусного резчика расправили крылья райские птицы, и убранный белой скатертью стол. На столе – ваза с ягодами и фруктами и кувшин с водой. После кельи послушницы Свагобора комната в гостевом тереме княжеского двора Власо-Змая – небывалая роскошь. Но если сравнивать её с хоромами Царского Терема… Злата покачала головой: хватит думать о Царском Тереме. Царевна уже седмицу провела в заточении, «Триян» в неведомых окольных водах. Мать Смиляна, когда давала разрешение на отлучку Злате, крайне за неё переживала и даже спрашивала позволение Короны. Несмотря на то, что царь и царица благословили Злату, царевне это не понравилось до глубины души. И когда «Триян» отбывал от Солнцеграда, Злата твёрдо решила, что обязательно освободит отца и ей больше никогда не придётся спрашивать позволения у Веслава и его волхвы. О том, что Полоз может не внять ей, Злата не могла и подумать.

Миодраг, когда приходил проведать царевну, говорил, что если Повелитель так и не ответит, она сможет обратиться к Веславу и Василисе за помощью, те её простят и позволят вернуться. Злату речи старца злили, она полагала, что лучше умереть, нежели взывать к царю и царице. После разговоров волхва уводили княжеские витязи.

Приходили к Злате зачарованные ею послушницы, черноволосая Марфа и рыжая Оленья, тоже в сопровождении людей князя. Приносили еду, молча ждали, когда царевна отобедает, и покидали её хоромы. Сам Бронимир ни разу не приходил, но каждый день посылал своего веденея Окамира, который виделся Злате похожим на хищного лиса или птицу: с горбинкой нос, широко посаженные острые глаза и сиплый, но сильный голос. Иногда Злате Окамир напоминал Миодрага – своим рассудительным холодным спокойствием. Окамир вежливо справлялся о самочувствии царевны и о том, нет ли у неё желания поведать что-либо князю. Злата Окамиру не отвечала, и он, подождав немного, уходил.