За тридевять земель - Екатерина Мекачима (2021)

Василиса продолжала смотреть в окно, но вместо белокаменного города видела то, как волхвы справляют песни по Злате. Но на песнях плакала только Василиса. Неужели остальные ничего не чувствовали к бедной девушке, которая должна была остаться жива? Если бы Злата была жива, она бы стала наследницей трона и Василисе не пришлось бы уходить… Уходить, как облакам. На фоне пронзительного голубого неба плыли облака. Пушистые и мягкие, как пух. Белые, как траур смерти. Если смотреть внимательнее, то среди облаков можно увидеть мерцающие звёзды. Это Свет. Белый Свет, которому она служит. Она всегда будет ему служить, она не позволит Тьме поработить Дух.

«Ты уже позволила», – прошелестело рядом, и царица, вздрогнув, отвернулась от окна.

– Кто здесь? – испуганно спросила Василиса, силясь разглядеть горницу сквозь зеленоватую пелену, которая застила глаза после яркого солнца.

Тишина.

Сияющие всполохи гасли, открывая взору царские палаты: багряные расписные стены, печь с изразцами, украшенные росписью шкафы и резной убранный белой скатертью стол на алом ковре.

– Кто здесь? – повторила Василиса, озираясь.

Из-за двери послышались шаги: тягуче скрипели половицы. Налетел холодный ветер, будто бы в горнице открылись окна. Солнце скрылось за облаками, и наступил полумрак. Царица, тяжело дыша, приготовилась волхвовать: встала с лавки, сложила руки.

Открылась дверь, Василиса зашептала, но тут же оборвала ворожбу: вошла её прислужница, Катруся.

– Вы звали, Ваше Величество? – поклонившись, спросила девочка.

– Нет, – растерянно ответила Василиса, опустив руки. Она чуть не заволхвовала Катрусю! Царица нахмурилась: неужели она сходит с ума?

– Я услышала в ваших покоях голоса, и мне показалось, что вы зовёте, – ответила девочка.

– Голоса?! – гневно переспросила Василиса. – Как ты могла слышать в моих покоях голоса, когда здесь, кроме меня, никого не было?! – покачала головой царица. Неужели происходящее – не морок, а явь?

– Н-не знаю, – растерялась Катруся. – Может, мне показалось, Ваше Величество. – Девочка поклонилась.

– Когда кажется, обращаются к Сварогу – к Свету! Нельзя пускать Тьму в свою душу! – строго сказала царица, но, увидев испуганные глаза Катруси, спохватилась. – Я пойду, Святобор, – проговорила. – Если царь будет спрашивать меня, скажи – я у Богов.

– Хорошо, – поклонилась растерянная Катруся, и Василиса, набросив на плечи шерстяную шаль, покинула хоромы.

Холодный ветер качал ветви могучего дуба, что рос на острове Святобора. Солнце то скрывалось за облаками, то вновь заливало мир благодатным светом. Василиса не спешила покидать лодку и ступать на остров: она внимательно смотрела на скамью под дубом, над которой, как ей казалось, парила тёмная тень. «Что же я делаю, что? Зачем пришла сюда?»

«Ты пришла ко мне потому, что я тебя понимаю, – прошелестела тень, и Василиса вздрогнула. – Ну же, тебе нечего бояться, волхва! – шептала навь. – Ты же, помнится, по лесам одна бродить собиралась?»

Василиса аккуратно положила вёсла и сошла на берег. Остановилась подле дуба и замерла: сквозь мечущуюся от качающихся ветвей тень она видела её. «Что же я делаю? Зачем?» – царица спрашивала себя, но ответа не находила.

– Ты пришла ко мне, потому что только я тебя понимаю, – ответила полудница, и тень сгустилась. Теперь царица отчётливо видела призрачную деву, сидевшую под дубом на скамье.

– Нет, – покачала головой Василиса, – я шла к Богам, – вспомнила она, и навь сипло рассмеялась. – Тебя не существует – ты полуденный морок! – Василиса дотронулась до берёзового оберега на воротнике, и навь рассмеялась ещё пуще.

– Тогда с кем ты говоришь? – поинтересовалась полудница, и Василиса невольно шагнула ближе, стараясь лучше рассмотреть вновь ставшую неясной тень. Но ветер усилился – внук Стрибога будто нарочно не давал царице приблизиться к нави, тёмным пятном парившей над скамьёй.