Город (сборник) - Клиффорд Саймак

– Мы рады приветствовать вас здесь. Надеемся, ваше пребывание у нас будет долгим.

– Конечно, – сказал Бишоп. – То есть я тоже надеюсь.

– Нас заблаговременно известили о вашем прибытии, мистер Бишоп, и мы взяли на себя смелость приготовить номер. Полагаю, вы сочтете его приемлемым.

– Наверняка, – с энтузиазмом кивнул Бишоп.

Разве на Кимоне что-то может быть неприемлемым?

– Возможно, вы захотите переодеться, – сказал распорядитель. – Подходит время ужина.

– О, конечно, – сказал Бишоп. – Конечно, обязательно.

И сразу пожалел о сказанном.

– Багаж сейчас поднимут, – сказал распорядитель. – Регистрироваться не надо. Об этом уже позаботились. Если позволите, сэр…

5

Номер был приемлемым.

Целых три комнаты.

Сидя в кресле, Бишоп гадал, как будет за них платить.

Вспомнив свои несчастные двадцать кредитов, он испытал приступ паники.

Похоже, с поиском работы ему придется сильно поторопиться: запас в двадцать кредитов для такого жилья – это просто смешно. Попросить в долг?

Бишопа передернуло. Нет уж. До сих пор он все делал правильно. Прибыл на борту круизного лайнера, а не побитого жизнью торгового судна; его багаж – как там сказал местный? – подобран с великолепным вкусом, там полный комплект достойной одежды. Очень хочется верить, что его растерянность и панику здесь не заметили.

Бишоп поднялся с кресла и обошел комнату. Ковров не было: мягким, пружинистым и приятным на ощупь был сам пол.

Он подошел к окну. Уже наступил вечер, и на землю опустилась синяя плотная дымчатая пелена: не разглядеть ничего, кроме простирающихся во все стороны полей. Ни дорог, ни светящихся окон, ни других признаков жилья.

Возможно, на город выходят другие окна, с противоположной стороны здания?

Бишоп оглядел комнату. Элегантная мебель, прекрасный, отделанный мрамором камин, заставленные книгами полки. Блеск старого дерева, великолепные картины на стенах.

Весь угол занимал огромный буфет с ящичками. Интересно, для чего он предназначен? Прекрасное старинное изделие, отлично отполированное – не воском, а временем и прикосновениями человеческих рук.

Бишоп подошел поближе.

– Выпить, сэр? – спросил буфет.

– Пожалуй.

Бишоп растерянно застыл, осознав, с кем поддерживает разговор.

Сдвинулась панель, и выехал наполненный бокал.

– Музыку? – предложил буфет.

– Если не трудно.

– Какого рода?

– Рода? О, я понял. Что-нибудь веселое, но такое… с грустинкой. Сумерки опускаются над Парижем, и… Кто же это сказал? Ах да, Фитцджеральд, есть такой старинный писатель. Фитцджеральд, точно.

Мелодия пела о том, как где-то далеко на Земле на город опускаются легкие синие сумерки. Апрель, далекий девичий смех; блестящие от дождя мостовые…

– Что-нибудь еще, сэр? – уточнил буфет.

– Нет, спасибо.

– Очень хорошо, сэр.

Бишоп вышел из комнаты, на ходу прихлебывая из бокала. Начиналась новая жизнь.

Кровать в спальне была «приемлемо» мягкой. Бишоп полюбовался на комод с большим зеркалом, заглянул в ванную комнату: отличная бритва и превосходный массажер, а еще ванна и душ, и, конечно, тренажер и еще какие-то приспособления, он сразу и не понял.

И третья комната.

Почти пустая, если сравнивать с теми двумя. В центре кресло с широкими подлокотниками, и на каждом – кнопки во много рядов.

Бишоп осторожно подошел ближе. Что здесь такое? Какой-то подвох?

Впрочем, откуда подвох, что за нелепая мысль! Это Кимон, земля возможностей, где люди делают состояния, живут в роскоши, это общество небывалого интеллекта и культуры, и другого такого галактика не знает!

Он наклонился над подлокотниками. Кнопки были подписаны. История, Поэзия, Драма, Скульптура, Литература, Живопись, Астрономия, Философия, Физика, Религия и множество других. А некоторые и вовсе помечены словами, которые Бишоп никогда не слышал.