На пороге Тьмы - Андрей Круз (2010)

— Основа того, что количество посадок будет равно количеству взлетов, кроется в основном, в предполетном осмотре, — учительским тоном говорила Настя, перед учебным По-2, стоящим уже перед ангаром. — А это значит, что берешь такой планшет, какой у меня в руках, карандашик — и идешь по кругу, отмечая все, что ты уже осмотрел.

— А механик?

— Механик тоже осмотрел, но это не значит, что тебе этого делать не надо, — ответила она. — Иногда этого сделать не успеваешь, во всем полагаешься на механика, но если есть время — всегда делай сам. Люди ошибаются, устают, отвлекаются — всякое бывает. А сесть на вынужденную у границы Тьмы, например, только потому, что у механика болела голова и он не мог сосредоточиться, будет обидно, согласен?

— Ну да, пожалуй, — кивнул я.

— Тогда начинаем с капота.

На осмотр у нас ушло около получаса. На нас не обращали внимания — все занимались своими делами, только механик Серега все это время скептически наблюдал за мной, но в процесс не вмешивался ни словом, ни делом. Мы осматривали покрытие плоскостей, крепление винта, проворачивали его рукой, проверяя компрессию, открывали окошки в крыльях, заглядывая туда с фонарем, — в общем, программа осмотра оказалась обширной. Справившись с ней, полезли в кабины, закинув туда автомат с карабином как дань местной специфике, подключились к переговорной системе, воткнув штекеры шлемофонов.

— Теперь запуск, — послышался в наушниках голос Насти. — Начинай с маски, а то лицо обморозишь даже сейчас. Дальше… мотор у нас холодный, так что процедура запуска долгая, и Серега будет помогать. Сектор дросселя ставишь в положение от четырехсот до шестисот оборотов. Давай, я отсюда смотрю. Серега, давай! — крикнула она механику.

Тот подошел, встал поодаль от винта, спросил:

— Включено?

— Отвечай, это про магнето вопрос, — подсказала мне Настя.

— Включено! — крикнул я.

— Заливай, но в меру, — подсказала она дальше.

Несколько раз качнул рукоятку заливного насоса.

— Теперь винт на компрессию, — сказала она. — Серег, давай!

Лопасть винта, стоявшая вертикально перед капотом, чуть сдвинулась и изменила угол.

— Угол зажигания сдвинь на поздний… — продолжала она подсказывать. — Так, нормально… Теперь крути магнето, быстро и плавно.

Магнето напомнило мне подрывную машинку: ручка крутилась у него с тем же звуком и усилием, — но взрыва не произошло. Мотор чихнул, плюнулся дымом, а затем бодро затрещал, подняв ветер. Я почувствовал, как дрогнул стоящий самолет.

— Кран закрыть, дроссель на минимум! — последовала команда, которую я немедля исполнил. — Прогреваемся пару минут, смотри на давление и температуру масла. Как только давление станет шесть атмосфер, а температура сорок градусов — машина готова.

Однако готовность самолета вовсе не означала, что мы взяли да и полетели. Дальше опять пошли проверки. Сначала на малом газу, потом на среднем. Затем отключили магнето, следя, чтобы обороты не упали слишком сильно. Дождались, когда температура масла вырастет до шестидесяти, затем начали менять режимы, убеждаясь, что все происходит плавно и без провалов. И лишь затем я услышал:

— Вроде все нормально, выруливаем к старту. Зажигание наполовину вперед, рулим на тысяче оборотов.

— Куда тут рулить-то? — удивился я.

— А вон туда, к белой полосе, — ответила Настя. — В любом случае рулю я, а ты следи за управлением. Можешь даже касаться легонько, только чтобы мне не мешать, понял?

— Как скажешь.

На старте двигатель опять сбросил обороты, но уже ненадолго. В наушниках послышалось:

— Взлетаем, полный газ, полный угол зажигания.

Самолет тронулся с места, плавно, но быстро набирая скорость, и, пробежав недолгое время по полосе, пошел вверх. Резиновый набалдашник рукоятки управления слегка придвинулся ко мне.

— Обороты на номинал, минус пятьдесят, переводим плавно, без рывков, и набираем высоту.