Замещающий ребенок - Морис Поро (2016)

Мадам К. находилась на шестом месяце беременности, когда узнала, что у ее трехлетнего сына острый лейкоз. Она очень взволновалась и боялась родить «лейкемичного или ненормального ребенка», ее семья не понимала ее и не оказывала ей никакой поддержки. Она родила нормального ребенка и вернулась домой, чтобы ухаживать за старшим сыном, находящимся в ремиссии. Через два года, в июне, у мальчика началось обострение в форме менингита, что вызвало у матери новый приступ тревоги: в августе оказалось, что мадам К. вновь беременна (срок — 2 месяца), зачатие произошло в момент обострения. Она попросила сделать аборт: по «психологическим причинам, она не сможет вынести эту беременность». В аборте ей было отказано. Во время осмотра в ноябре (беременность — 6 месяцев) она снова выглядела тревожной и одержимой страхом родить ребенка с лейкемией. Она приняла свою беременность, но чувствовала, что наносит ущерб больному ребенку, предает его. Она говорила о будущем ребенке: «Бедный малыш, это печально, но мне плевать, о нем кто-нибудь позаботится, есть другие, чтобы о нем позаботиться, жаль, что так вышло».

Незадолго до родов у малыша случилось новое обострение. Это вызвало вспышку гнева у матери, и она положила его в другую больницу. Она родила здорового ребенка и вновь принялась ухаживать за больным.

У мадам Н. было двое детей: старший мальчик и двухлетняя девочка, у которой диагностировали острый лейкоз в январе. Мать была в конфликте со своим мужем по поводу болезни: он ее упрекал в том, что она ведет себя жестоко, ухаживая за ребенком. Это был ее способ реагировать на угрозу, которая нависла над девочкой. Ребенка лечили, но у нее случилось обострение в июне. Мать привела ее на консультацию спустя два месяца; к этому моменту мать была беременна два с половиной месяца и не скрывала этого. Она говорила, что маленькая больная «невыносима» (она и в самом деле была неуправляема), и заявляла прямо в ее присутствии: «Я рожу в январе, я надеюсь, что она до этого не умрет, хотя кто знает». Новое обострение у девочки было в сентябре. На консультации в декабре мать казалась более спокойной. Она говорила, что ничего не готовит для нового ребенка: «У меня нет времени, я все время занята больным ребенком». Больной ребенок был спокойным, даже замкнутым. Мать производила впечатление живущей настоящим моментом и заглушавшей свою тревогу излишней активностью. Наконец она родила мальчика, о котором акушерка сказала: «Она надеялась родить девочку. Наверняка этого мальчика не будут любить». У больной девочки случилось обострение сразу после родов, и мать занялась ею.

Муж мадам С. был инвалидом, а их старший сын страдал от врожденной болезни. Двухлетняя дочь мадам С. была госпитализирована с острым лейкозом. Через некоторое время мадам С. родила ребенка с лишней хромосомой (без дальнейшей расшифровки). Она обратилась за консультацией, потому что ее «больная дочь невыносима; временами я готова ее убить, не будь она больна; я все для нее делаю, а она все время недовольна».

Пожаловавшись на врачей и их ошибки, она заявила, что не хочет больше детей, плохо переносит противозачаточные таблетки и снова беременна; на пятом месяце она попросила сделать аборт, но ей было отказано. У больной девочки было обострение за неделю до этой консультации. Мадам С. родила здоровую девочку, и, по ее просьбе, ей перевязали трубы.