Ренегат - Павел Корнев (2019)

Действительно не имел, хоть и провел самые тщательные изыскания на этот счет.

Эльза подошла и прочитала:

– «Роберт Костель»? Никогда о таком не слышала.

– Учились здесь в те годы?

– Да, и он у нас не преподавал. А мне казалось, я знала всех лекторов. Странно.

Я пододвинул к себе тетрадь и выписал название взятой профессором книги.

Роберт Костель! Кто бы мог подумать! Каким ветром занесло сюда этого самодовольного выродка? Впрочем, не важно! Я усилием воли подавил вспышку гнева и продолжил выискивать строчки с именем профессора. Те встречались примерно на протяжении трех месяцев, а затем пропали и больше уже на глаза не попадались.

Из всего списка затребованных Костелем книг меня заинтересовали лишь «Имена всех святых», составленные аббатом монастыря Святого Иоганна, и «Размышления о нереальности нереального» Алфихара Нойля. И если о работе некоего Нойля не приходилось даже слышать, то интерес Костеля к перечню святых был попросту необъясним. Как, впрочем, и тот факт, что сочинение поместили в закрытое хранилище, ведь подобные списки имелись у каждого приходского священника.

Несчастье, приключившееся с племянником епископа, отошло на второй план; я всерьез вознамерился просмотреть книги, привлекшие внимание бывшего наставника. Возможно, именно в них скрывалась разгадка ритуала, в который по собственной глупости впутался мой несчастный брат! Или хотя бы кончик нити, который к ней приведет. Что-нибудь полезное! Любая малость!

Время вспять не повернуть, и мертвых не оживить, но меня устраивал даже призрачный шанс вырвать душу брата из запределья и подарить ей покой.

Я выпрямился, посмотрел на Эльзу, неловко улыбнулся:

– Уже очень поздно?

Та поняла меня с полуслова и обреченно вздохнула:

– Теперь что, Филипп?

– Вот, смотрите. «Имена всех святых», составленные аббатом монастыря Святого Иоганна, и «Размышления о нереальности нереального» Алфихара Нойля. Я хотел бы ознакомиться с ними.

Эльза покачала головой:

– В прошлом году канцлер распорядился передать библиотеке кафедрального собора все книги первого-второго веков, в том числе и «Имена». В обмен на остатки монастырской библиотеки мы получили дотацию на обновление фондов.

– Остатки библиотеки?

– Да, при разорении монастыря Святого Иоганна мессианами уцелело одно из книжных хранилищ. На него случайно наткнулись при расширении подвала. Тома были в ужасном состоянии, на руки большинство из них не выдавали. – Эльза вздохнула. – Подумать только, там отыскалось «Житие подвижника Доминика», записанное со слов святого Луки! Никто даже не подозревал о существовании этого труда! Говорят, когда епископ Вим узнал о нем, то просто потерял дар речи.

– Могу представить, – усмехнулся я.

Святой Лука полагался личностью легендарной, а подвижник Доминик известностью его даже превосходил. Некогда имперский книжник запятнал себя гонениями на верующих, но в Дни гнева на него снизошло откровение, он сердцем и душой принял господа нашего Вседержителя. И, ко всему прочему, считался основателем современной школы ритуальной магии.

– А второе сочинение? – напомнил я, с трудом скрывая досаду. – О чем-то там нереальном?

– «О нереальности нереального»? Сейчас посмотрю. – Эльза вышла и вскоре вернулась с пустыми руками. – Мне очень жаль, Филипп, этой книги в библиотеке больше нет.

– Как так? – опешил я. – Что значит – нет?

– Три года назад Алфихара Нойля обвинили в ереси, все его сочинения были изъяты людьми епископа для последующего уничтожения.

Я печально вздохнул. Ну что за напасть?! Одна книга потеряна безвозвратно, другая находится в Кларне!

Впрочем, рано посыпать голову пеплом. Всегда есть шанс отыскать сочинение ересиарха Нойля у подпольных торговцев, а до «Имен» добраться будет и того проще.

Эльза буквально прочитала мои мысли.