Бессердечно влюбленный - Маргарита Ардо (2019)

Истинно французистые официанты — не юнцы, но мужи разного возраста, в том числе и убелённые сединой по вискам, курсировали по залу с подносами. Строгие и одновременно расслабленные, как умеют выглядеть только французы, в чёрных брюках и жилетках, в кипельно-белых рубашках и передниках почти до пола, официанты не стояли без дела ни секунды.

Я раскрыла меню, Михаил тоже, только на английском.

— Стейков тут не подают, — с разочарованием произнёс он и вскинул на меня глаза. — Да и ладно! Давайте закажем то, что нам порекомендуют? Тестировать Париж, так уж по полной. И до конца!

Я с ещё большим удивлением посмотрела на него: нет, я совершенно не разбираюсь в удавах. И в биороботах… Он специально такой милый или забавляется? Но в лице и в голосе Михаила не было ничего саркастического.

— Давайте, — ответила я, тая от внезапно окутавшего тепла.

А у него пальцы красивые…

Тем временем официант уже разливал нам по бокалам бордовое вино из фигуристой бутылки с этикеткой «Chateau Margot 1999».

— За Париж? — подняла я бокал, волнуясь.

— За Париж, — ответил Михаил и одарил меня таким взглядом, словно уже где-то тайно под кустом выпил парочку бутылок.

Разволновавшись окончательно, я выпила вино залпом, мгновенно чувствуя хмельную, горячую волну, растекающуюся внутри. Всё-таки воздух Парижа особенный: я, конечно, всегда быстро пьянею, но не настолько же! Ничего, сейчас заем… Я съем очень-очень много всего от шеф-повара.

Михаил не стал пить всё сразу и просто смотрел на меня. И в кои-то веки пауза между нами не была наполнена войной и противостоянием. Не хотелось ничего про «знай наших» и никаких «à la guerre, comme à la guеrre»[26].

— О, — заметил Михаил, снова заглянув в телефон, — здесь, оказывается, вручают ежегодные литературные премии. Бегбедер организовал. Я его даже читал. Сумасшедший тип!

На меня вдруг накатила смелость, и я заявила:

— Следующую книгу я возьму и напишу на французском! Тоже сумасшедшую. И получу эту премию.

— Вы?! Книгу?! Ещё одну?..

— Конечно, я же писатель! — выпалила я и тут же прикусила язык. Ой…

В глазах Михаила мелькнуло что-то от хорошо знакомого мне удава, словно он рассматривал проект расширения завода, выискивая ошибку, а вовсе не меня. О, нет, не хочу обратно удава! Ситуацию нужно было срочно спасать, и я улыбнулась, краснея:

— Точнее, я почти писатель… Пишу для себя. Но плох тот солдат, кто не мечтает стать генералом — ведь так?

— Это верно. А о чём пишете?

— О жизни. — Мои щёки горели, и для смелости я отхлебнула ещё вина, которое Михаил подлил мне в бокал, опередив официанта. — И о любви тоже, конечно…

— Почему конечно? Люди живут, не задумываясь о ней, — улыбнулся он мягче и даже немного снисходительно, словно знал о жизни больше меня.

С его улыбкой я почувствовала облегчение — кажется, пронесло! Но от подаренного с чужого плеча снисхождения не терпелось отказаться.

— Человек не может без любви, — ответила я.

— Может, поверьте.

— Не поверю! — запальчиво сказала я. — Любовь ведь большая, это не только отношения между мужчиной и женщиной, это вообще всё вокруг: воздух, деревья, города… Вот этот стол, — я провела ладонью по тёплой деревянной поверхности, — кто-то сделал его с любовью, а потом с любовью купил…

— А вдруг просто так взял первый попавшийся, по сниженной цене? — засмеялся Миша.

— А разве в таком случае стало бы это кафе особенным? — С хитринкой склонила я голову и сама же поспешила ответить: — Нет. Людей тянет любовь, как бабочек свет. Им хочется туда, где хорошо, к тем, с кем хорошо. Ведь вы чувствуете, тут явно…

— …всё преувеличено? В смысле раздут имидж хорошими рекламщиками.

— Нет, тут атмосфера свободы. И тепла. Все общаются так легко, а знаете почему?

— Потому что все довольны, что нашёлся столик в статусном месте в воскресенье?

Я замотала головой и тронула пальцем его предплечье.