Да победит разум - Эрих Фромм (2021)

Сталин делал это с миллионами крестьян. Гитлер делал это с миллионами евреев. Он был мотивирован ненавистью, но для его подчиненных это было обычное бюрократическое мероприятие, независимое от личных мотивов; это был приказ, который следовало выполнять, – миллионы людей надо было ликвидировать систематически, экономично и тотально. Адольф Эйхман[213] представляет собой образцовый пример такого бюрократа-убийцы. Роберт С. Берд дал краткое, но проницательное описание этого человека. «По мере того как он повествовал о своих обязанностях по отправке миллионов евреев в лагеря уничтожения, – пишет Берд в своей корреспонденции с судебного процесса в Иерусалиме, – в его словах зазвучали нотки, до боли знакомые сидевшим в зале суда. Это говорил безликий „человек компании“, гигантской промышленной организации; человек, вооруженный алиби, бывший передаточным звеном, двоедушный, ловящий указания; человек, лишенный подлинных эмоций и принципов, но зато напичканный не имеющей отношения к реальности идеологией»[214].

Все, что сказано в этом отрывке о личности Эйхмана, можно, как указывает мистер Берд, приложить и к нам самим. Эйхман, говорит Берд, вдруг стал более «понятным», обычным человеком. Действительно, Эйхман стал выглядеть более человечным, потому что мы увидели, что он настолько же бесчеловечен, насколько и мы сами. Этот новый тип бесчеловечности, независимо от мнения об Эйхмане как об индивиде, проявляется не жестокостью и не деструктивностью. Он еще более бесчеловечен, хотя и более невинен, если здесь подходит это слово. Это отношение полного безразличия и отсутствие заботы; это отношение полной бюрократизации, которая управляет человеком, будто неодушевленным предметом.

Сегодня модно говорить о присущем человеку зле, что окончательно растаптывает оптимизм и надежды на лучшее будущее, как греховную гордыню. Но если мы на самом деле так злы, то это зло должно быть, по крайней мере, человеческим. Однако бюрократическое равнодушие к жизни, превосходной иллюстрацией которого стали графики и расчеты мистера Кана, является симптомом новой и страшной формы бесчеловечности – бесчеловечности, для которой человек превращается в вещь.

Эти рассуждения приводят нас к еще одной моральной проблеме, которую часто затрагивают в дискуссиях по разоружению. Альтернатива представляется в виде дилеммы «смерти и капитуляции», а сторонников разоружения обвиняют в стремлении стать рабами, предпочитающими неволю гибели. Этот моральный аргумент, оправдывающий риск войны, вводит в заблуждение, причем в нескольких аспектах. Не только потому, что эта альтернатива абстрактна и нереалистична в политическом плане, но и потому что она морально ущербна. В самом деле, решение индивида пожертвовать жизнью ради жизней других людей или ради своих убеждений – одно из высочайших моральных достижений, известных человечеству. Но это становится моральным достижением только тогда, когда это индивидуальное решение – решение, мотивированное не тщеславием, депрессией или мазохизмом, но преданностью другим людям или идее. Очень немногие обладают мужеством и убежденностью, достаточными для принесения этой высочайшей жертвы во имя идеи. В большинстве своем люди не решаются пожертвовать во имя своих убеждений даже работой. Но если решение принимается не индивидуально, а от имени нации, то оно теряет свою этическую значимость. Это не подлинное и искреннее решение, принятое одним человеком, это решение, принимаемое за миллионы людей несколькими лидерами, которые, для того чтобы заставить индивидов принять «этическое» решение, принуждают их пить варево из ненависти и страха.