Малуша. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая (2020)

Через день старая госпожа во главе дружины перебралась по озеру назад в Хольмгард. Ей было известно, что Сигват там не появлялся и город дождался хозяйки в целости. Старое гнездо оживилось: гостевы и дружинные дома наполнились людьми, задымили поварни. Одновременно Сванхейд разослала гонцов, приглашая к себе жрецов и старейшин.

Все съехались охотно, с Мсты, Луги и Полы, со всех земель, откуда владыки Хольмгард собирали дань. Первых гонцов Сванхейд отправила сразу же, как только увидела Улеба, поэтому словенской знати за десять дней собралось с полсотни человек. Мальфрид еще нельзя было показываться на глаза чужим и покидать дом; она сидела в девичьей, наблюдая за двором, полным людей, через оконце, и прикрывала лицо краем платка. Но вот все ушли в гридницу, и ей осталось только ждать, к чему дело придет.

Гридница была полна, будто на йольский пир: почетные места отвели жрецам Перыни, на лавках теснились бородатые старейшины родов, городцов и весей. По бокам от Сванхейд сидели двое молодых мужчин – обычное место Мальфрид сегодня занимал Улеб. Главные новости, которые приготовила для них старая госпожа, все уже знали, но ждали с нетерпением, когда можно будет услышать их из ее уст.

Сванхейд была невозмутима, как сама Фригг, как деревянная «баба»-Макошь из обчины Перыни. Но даже сквозь ее самообладание просвечивала глубокая радость и воодушевление. Сегодня был день, когда ее старинный дом рождался заново, и она открывала ему эту дорогу. Обряд шел своим чередом: жрецы поднимали ковши во славу богов и дедов, посылали их по кругу, чтобы освятить место совета и призвать помощь Занебесья и Закрадья. Каждый отвечал, как полагалось, но старейшины то и дело бросали взгляды на Бера и особенно Улеба, которого здесь никто не знал. Прибытие плесковского войска несомненно означало, что застывшее дело теперь пойдет, и как еще пойдет! Как Ярила в сиянии небесного огня, рыжеволосый молодой внук старой госпожи прибыл к ним, будто с неба, чтобы оживить эту древнюю землю. С приятными чертами лица и опрятной рыжеватой бородкой, сдержанный и вежливый, Улеб производил хорошее впечатление, и старейшины поглядывали на него с предвкушением важных вестей.

Сперва объявили о благополучном рождении Ящерова чада. Ни ребенка, ни матери до истечения положенного срока показывать было нельзя, но Дедич, Сванхейд и Вояна засвидетельствовали, что невестой Волха точно в ожидаемый срок рождено здоровое дитя мужеска пола, и назначили срок имянаречения.

– А вот этот молодец – внук мой, Улеб, сын старшего моего сына Ингвара, – заговорила после того Сванхейд, и все взгляды вновь обратились к Улебу. – По зову моему пришел он из Плескова и дружину привел, чтобы могла я в свое старое гнездо вернуться без урона чести. Чтобы мир водворить на Волхове, где мой род полтораста лет мир и закон хранили. И вот что я скажу вам, мужи словенские…

Сванхейд перевела дух, и в гриднице на миг повисла напряженная тишина. Сванхейд продолжала:

– Улеб – сын Ингвара, а Ингвару и потомству его передала я власть над этой землей. Если изберете вы Улеба себе в князья, родовой закон наш нарушен не будет. Дедом его по отцу был Олав, владыка здешний, его имя внук мой носит[21]. Дедом его по матери был Торлейв, Олега киевского младший брат. Если люб вам такой князь, я мое благословение ему дам.

Старейшины зашумели. Чего-то подобного все ожидали, помня, что Сванхейд еще в конце зимы обещала помочь их «нужде». Теперь, когда ожидания стали явью, это не могло оставить их равнодушными.

Под сотней вонзившихся в него испытующих взоров Улеб опустил глаза. Княжеской власти он вовсе не желал, но не мог отказать в помощи своей бабке и не мог ослушаться ее, когда она требовала от него водворить мир и порядок на Волхове.

– А как же Сигват? – воскликнул Призор. – Его куда? Он же не смирится.