Безнадежно одинокий король - Генрих VIII и шесть его жен - Джордж Маргарет (2012)

Французы заключили мирный договор — поразительно, но факт — с турками! Да, Франциск с притворной скромностью отводил глаза, а тем временем Сулейман, раздвинув бедра Европы, победоносно вошел в ее сокровенные глубины и, надругавшись над Веной, помочился (в завершение начатой метафоры) прямо на царственную кровать Габсбургов. В сущности, именно Франциск услужливо откинул для него покрывала с европейского ложа.

Да, так мы узнали о Сулеймане Великолепном, халифе всех правоверных! Ведь Европа заключила его в тесные объятия! Говорят, этот правитель действительно велик — бриллиант своей эпохи, превосходящий благородством самого родовитого европейца, полководец, способный затмить блеском всех, кого мы могли припомнить со времен Ричарда Львиное Сердце. В 1521 году он завоевал Белград, а в следующем году разбил непобедимых госпитальеров, выманив их из островной крепости, хотя, как и подобает настоящему рыцарю, позволил им распоряжаться на острове Мальта. Более того, он даже любезно сопроводил их туда. В 1533 году брата Карла, Фердинанда, вынудили признать Сулеймана правителем Венгрии. И вот теперь — славный мирный договор с Францией, согласно которому французы получали право торговать во всех турецких владениях наравне с турками, а французским консулам разрешалось проживать там и действовать как «официальным защитникам» христианских святынь. А что же взамен? Что, интересно, пообещал Франциск в обмен на такие привилегии? Уж не Англию ли?

Да, Сулейман был жесток, ловок и умен. Он расширил границы Османской империи, добившись — с любезного приглашения Франциска — столь глубокого и основательного внедрения в старушку Европу, что она готова была треснуть по швам. Его тактика изумляла… и была весьма неординарной. К примеру, развлечения ради он взял и прислал мне крокодила.

* * *

Я получил известие, что зубастое чудовище доставлено в порт Дувра. Витиеватое послание гласило, что в знак великого уважения Великолепный халиф посылает мне ценный подарок и, поскольку мы уже почти соседи, а вскоре еще более сблизимся, желает, чтобы я воочию увидел одного из грозных воинов его империи, каковой служит образцом для подражания военачальникам Леванта. Эту тварь, с огромным трудом пойманную в дельте Нила, везли на север по воде — сначала на борту турецкой галеры, а потом, благодаря любезности Франциска, на французском корабле. До Сулеймана, мол, дошли слухи, что я содержу в Тауэре зверинец, и он также узнал, что в этой крепости есть ров, где рептилия может славно порезвиться. Мне лишь остается распорядиться, чтобы его кормили собаками и кошками.

— Крокодил? Уже в Дувре? — удивился я.

Неужели «гость» прибыл одновременно с этим письмом?

— Да, ваше величество, — с улыбкой подтвердил канцлер Одли.

— И что, он еще жив?

— Ему удалось пережить долгое путешествие, хотя он пребывает в плачевном состоянии.

— И теперь мы будем лечить больного крокодила? — возмутился я.

Проклятье! Какую дерзкую шутку выкинул Сулейман! Придется нянчиться с заморской тварью, изыскивать средства для того, чтобы она пережила суровую зиму… Ну и наглец этот турок!

— Как вы думаете, он не сдохнет в дороге до Лондона? — спросил я канцлера.

Любопытно, разумеется, посмотреть на живого хищника из Африки. Никаких трупов, избави Господи, не надо на мою голову больше призраков… Тише, память, молчи, образ Екатерины уже скрылся в туманной дымке времени. Меня тревожила гниющая плоть, а не погребенные останки.

— Выживет, если везти его аккуратно, тихим ходом. А как только рептилию доставят сюда, управляющий зверинцем вылечит ее.

В зверинце распоряжался странный тип по имени Руфус Квигли. Этот высокий, тощий и совсем еще молодой любитель животных, похоже, ценил своих подопечных больше, чем людей. Очевидно, он лучше понимал их. В Тауэре Руфус жил затворником, если не считать дикобраза и полуволка, с которыми он делил свой нищенский кров.