Еще одна из рода Болейн - Филиппа Грегори (2018)

– Хотели бы вы быть замужем за таким человеком? Мне бы это понравилось. Я бы хотел, чтобы вы жили с тем, кто вас любит и никому не отдает, как бы выгодно это ни казалось. Когда я пьян и грустен, мне иногда хочется набраться храбрости и стать таким человеком.

Я молчала, не отвечая, – пусть любопытные соседи по столу отвлекутся на что-нибудь еще.

– Что сделано, то сделано, – мягко проговорила я. – Все было за меня решено раньше, чем я выросла и научилась думать самостоятельно. Уверена, милорд, вы совершенно правы, подчиняясь желаниям короля.

– Я могу, по крайней мере, употребить свое влияние хотя бы раз и уговорить его отпустить вас в Хевер этим летом. Хоть это я могу для вас сделать.

– Как я была бы рада, – прошептала я, глядя ему прямо в лицо и чувствуя, как мои глаза наполняются слезами при мысли, что снова увижу крошку Екатерину. – Да, милорд, я была бы несказанно рада.

Уильям сдержал свое слово. Поговорил с моим отцом, поговорил с дядей. И в конце концов поговорил с королем. Мне разрешили удалиться в Хевер на все лето, проводить время с Екатериной в прогулках по яблоневому саду.

Джордж дважды без предупреждения являлся с визитом, влетал галопом во двор замка, без шляпы, без камзола, так что все служанки просто умирали от восторга и желания. Анна донимала брата вопросами – что делается при дворе, кто за кем ухаживает, но он был утомлен и молчалив, часто в знойный полдень поднимался по каменным ступеням в часовенку наверху, где на потолке плясали отблески воды из замкового рва. Там он преклонял колени и проводил часы в молчании – молился, мечтал, бог ведает.

Он был страшно недоволен женой. Джейн Паркер никогда не приезжала с ним в Хевер, он ей не разрешал. Эти дни, проведенные с нами, не предназначались для ее любопытных глаз и постоянной, жадной жажды скандала.

– Она просто какое-то чудовище, – как-то раз в разговоре со мной бросил он. – Ровно так, как я и боялся, – просто ужасно.

Мы сидели в маленьком садике, разбитом у въезда в замок. Деревья и изгороди скульптурно подстрижены, являя собой истинные произведения искусства. Каждый кустик, каждый цветок на своем месте, все цветет и благоухает. Мы уселись втроем на каменной скамье подле фонтана, издававшего негромкий мелодичный шум – словно дождь, стучащий по крыше дома. Джордж удобно устроил темноволосую голову у меня на коленях. Я откинулась на спинку скамьи, закрыла глаза.

Анна сидела на другом конце скамьи.

– И впрямь ужасно?

Он открыл глаза, но вставать поленился. Поднял руку, стал загибать пальцы, подсчитывая грехи жены:

– Во-первых, она отвратительно ревнива. Я за дверь не могу ступить без того, чтобы она не принялась за мной следить. Она из ревности затевает такие невзаправдашние битвы.

– Невзаправдашние? – удивилась Анна.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – нетерпеливо бросил он и вдруг начал фальцетом: – Если я вас снова увижу с этой фрейлиной, сэр Джордж, тогда все уже будет ясно! Если вы с этой девушкой еще раз приметесь танцевать, сэр Джордж, придется мне поговорить и с вами, и с ней.

– До чего отвратительно, – согласилась Анна.

– Во-вторых, – он продолжил список, – она на руку нечиста. Если у меня в кармане шиллинг завалялся и она думает, я не замечу, его уж нет как нет. Оставь на столе какую безделушку, мигом сцапает, словно сорока.

Анна была в восторге:

– Правда? Помнится, у меня раз пропала шитая золотом лента, наверное, она взяла.

– В-третьих, а это хуже всего, гоняет меня в постели, как сучка во время течки.

Я не могла удержать смеха:

– Джордж!

– Да, да, – подтвердил он. – Уже насмерть меня загнала.

– Тебя? – насмешливо переспросила Анна. – Я думала, тебе только того и надо.

Брат сел, покачал головой, ответил серьезно: