Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Он нарушил обещание. Он обещал, что все будет хорошо, все будет прекрасно.

– Нет! – сказала я, ужаснувшись от вида его лица. – Нет, Эдвард! НЕТ!

Он нерешительно кивнул, с исказившимся от страдания лицом. Эсме всхлипнула и прикрыла рот, по ее лицу потекли слезы. Я задохнулась, мою грудь сжало, и я начала хватать ртом воздух, пытаясь дышать. Мои легкие, казалось, ослабели. Я не могла впустить в них воздух, и грудь начало жечь, словно внутренности горели в огне.

– О Боже, Белла, – сказал он, и его хриплый голос отразил душевное страдание.

Он быстро направился ко мне, и я отчаянно отдернула голову, пытаясь отстраниться от него.

– НЕТ! Ты обещал, Эдвард! – выдохнула я.

Я не представляла, что произошло, но точно знала, что все ужасно плохо.

– Б…ь, я знаю, что обещал, – сказал он, и его голос, когда он загонял слезы назад, сломался.

Он потянулся, обнимая меня, и я изо всех сил оттолкнулась от него, пытаясь вырваться.

– Стоп! Просто прекрати это! Все плохо, ты ошибся! – кричала я сквозь слезы, катившиеся из моих глаз. – Где она, Эдвард!

Он держал меня, несмотря на мои попытки вырваться, крепко прижимая. Я пыталась вырваться из его рук, но он не отпускал меня, не шелохнувшись, даже когда я начала бить его, отчаянно сражаясь с ним.

– Отпусти меня! Стой! Скажи мне, где она! – кричала я.

Он начал успокаивать меня, и я слышала дрожь в его голосе, когда он начал плакать. Его слезы уничтожили мою решимость, и я начала неконтролируемо рыдать и выть у него на плече, крича, что он ошибся, что, обещая, он не знал всего. Я сжала руки в кулаки и била его изо всех сил, но мои движения были ограничены его прижимающими руками. Он принимал каждый удар, который я наносила, не отпуская меня и не ослабляя объятий.

– Мне жаль, tesoro. Мне так гребано жаль. Я пытался, я реально, б…ь, пытался, – говорил он. – Она умерла, детка. Мы сделали все, что могли, но она, б…ь, умерла.

Его слова только подстегнули мою панику.

– НЕТ! – заорала я.

Я начала бормотать это слово, опять и опять, несвязно крича. Он ошибся, она не умерла. Он сделал ошибку. Нам надо вернуться и сделать все правильно. Он обещал мне!

Он продолжал держать меня, пока я орала, обвиняя его в том, что он разрушил все. Это была не его вина, но я не могла принять это. Он не объяснял мне ничего, просто говорил, что ему жаль, и что все будет хорошо. Он пытался убедить меня, но его слова только причиняли еще большую боль. Хорошо? Как все может стать хорошо?

Я старалась вырваться от него, крича, чтобы он отпустил меня, но он не слушал. Я толкнула его в грудь и отшатнулась от ужаса, заметив на рубашке красное пятно. От вида крови я завопила, и глаза Эдварда расширились от шока.

– Боже, это не ее кровь, детка. Б…ь, Белла. Это не ее. Успокойся, – быстро сказал он, пытаясь убедить меня, но слова не успокаивали меня.

Не важно, чья кровь была на нем, этот факт напомнил мне, что она умерла.

Зазвонил телефон, но он проигнорировал его, не сдвинувшись ни на дюйм. Я плакала и кричала, говорила ему, что ненавижу его за то, что он сделал со мной, и он принимал это. Он принимал все, что я бросала ему, каждое жестокое слово и каждый крик. Он дал мне надежду и забрал, растоптав ее словами, которые произнес. «Она умерла».

На каждое «Я ненавижу тебя», которое я выплевывала в него, немедленно следовало «Я люблю тебя», слетавшее с его губ. Каждый раз, когда я кричала ему, чтобы он оставил меня одну, умоляла его отпустить меня, он говорил, что останется со мной навсегда. Он шептал мне на ухо по-итальянски, пытаясь успокоить, бормоча «sempre» каждый раз, когда я кричала «нет». Его объятия были сильными, его тепло и запах знакомыми, но это не могло уничтожить опустошение, разливавшееся во мне.