Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Моя злость перешла в скорбь по мере уменьшения энергии. Я прекратила попытки ударить его и перестала вырываться, осознав, что это бессмысленно. Я крепко вцепилась в него, сжав рубашку в кулаках, сдаваясь. Я отдалась боли и несчастью, понимая, что они все равно придут, хочу я этого или нет. Этого не избежать, этого не изменить. Я зарылась в его грудь и рыдала, пока он пытался утешить меня, уложив на кровать и прижимая к себе.

Я плакала, наверно, вечность, рыдая, пока горло не начало саднить, а глаза жечь. Боль в груди увяла, наступило оцепенение, слезы высохли, так как истощение брало верх над телом. Я лежала в тишине, уставясь в пустой мерцающий телевизионный экран, когда полностью отключилась.

Она умерла.

ДН. Глава 62. Часть 1:

Глава 62. Освобождение и уничтожение

«Смерть или разрушает нас, или разоблачает.

Если она означает освобождение, лучше всего подождать, когда спадет наше бремя;

если разрушение – то мы не дождемся ничего: и благословение, и проклятие будут упразднены»

Сенека

Эдвард Каллен

Я проехал через Финикс так быстро, как смог, торопясь добраться до резиденции Свонов. Я оставил Изабеллу в гостинице с Эсме, и мне было чертовски тяжело уйти от нее после того, что случилось. Невозможно поверить, что Чарли Свон имел смелость назвать ее своей проклятой дочерью и пытаться действовать так, словно они семья, и это после всего того, что он сделал.

Меня тошнило при мысли, что он вел себя так потому, что она была связана со мной. Он, похоже, подумал, что тот факт, что я люблю ее, делает Беллу гребано ценной, и это имело бы значение, если б я заслуживал хотя бы частички ее привязанности. Она была лучше меня, лучше всего этого дерьма, и он, б…ь, был слеп, не понимая, что она всегда была гребано особенной. Она была сокровищем, необработанным алмазом. Я, б…ь, не назвал бы ее «tesoro» просто так, я действительно подразумевал это дерьмо. Я был горд, что она постояла за себя, когда он сказал это, но хотел изо всех сил пнуть его по заднице за то, что ей пришлось это сделать.

Она так храбро вошла в кабинет юриста, спокойно сев рядом с этим подлым ублюдком, и подписав бумаги, дававшие шанс на жизнь, где ей не нужно будет постоянно скрывать, кто она такая. Она сможет зайти в комнату и сказать: «Я – Изабелла Свон», и это дерьмо будет реально, потому что в правительстве, наконец, появится долбаная запись о ее существовании. И я знал, что это будет тяжело, но она сделает это с высоко поднятой головой. Ее руки тряслись, но она подписала бумаги, хотя наверняка не имела, б…ь, понятия, под чем она подписывается, тем не менее, она это сделала.

Фактически, она была, б…ь, сильнее, чем я даже представлял в течение всей поездки. Я беспокоился, как, черт побери, она отреагирует на дом Свонов, боялся, что кто-нибудь из этих ублюдков скажет или сделает что-то, что заставит ее отступить, но она не сдалась. Она собрала все силы, ясно доказав, насколько она изменилась за прошлый год.

Видеть ее с матерью было ошеломляющим зрелищем. Трудно описать, что я чувствовал в тот момент, когда Изабелла вырвала у меня руку и побежала прямо к ней, безрассудность ее движений и страсть в выражении лица были гребано потрясающими. На секунду я застыл, просто остолбенел, наблюдая, как они обнимают друг друга и плачут. Это было гребано больно, потому что я считал, что за последние несколько месяцев моя девушка стала цельной, но, увидев ее сейчас, понял, что ошибался. В жизни Изабеллы было явно пропущено что-то важное, в ее мире была большая зияющая дыра, которая могла быть заполнена только женщиной, которая сейчас цеплялась за нее. Я был долбаным идиотом, не понимая до этого момента, насколько это было важно. Я, как и все остальные, черт возьми, не понимал, насколько сильной нужна мать.