Хоккенхаймская ведьма - Борис Конофальский (2019)

На, а как иначе быть могло, он несколько лет воевал с еретиками, и милости к ним не проявлял, и они дрались с ним так же свирепо, пленных брали редко. И жгли храмы друг другу. Казнили священников. Как же можно торговать с теми, кого люто ненавидишь, и кто ненавидит тебя? Как вообще можно к ним приплыть и сказать: мы конечно при случае вас зарежем, так как вы безбожники, но вот вам наши товары: хлеб, шерсть, железо, хмель и серебро, давайте ваши ткани и кружева, давайте вашу бронзу и листовую медь, стекло и замшу. Нет, такое попросту невозможно. Но тяжелогруженые баржи плыли и плыли на север, гонимые течением. А на юг, по тому берегу тянулись лошадями такие же тяжёлые баржи. И было их немало на реке.

Так потихоньку прошёл в разъездах весь день, и самое удивительное, что Волков устал не меньше обычного, да больше даже, хотя ничего за день не сделал. Только удовольствие получал.

Обедать они не обедали, завтракали долго, а вот как солнце покатилось к горизонту, решили искать себе ужин. Нашли тихую харчевню, где не воняло. Но уж теперь кавалер своих людей решил не баловать, с утра потратились, теперь и бобов поедят. Сели есть, и всё было хорошо, стол был чистый, еда была доброй, пиво было свежее. И глянулась кавалеру местная девка. Молодая, со всеми зубами, одна из всех была не потаскана и опрятна. Она нагло клянчила пиво у приказчиков и мелких купчишек. Улыбалась Волкову и показывала крепкие икры, не стесняясь задирать юбку. Видно и все ноги у неё были крепкие. Да и сама она была ладная и на язык острая. Волков хотел уже позвать её, купить ей пива, да долго раздумывал. Вцепилась деваха в пьяненького купчишку и с ним ушла. Кавалер насупился и сидел не спеша пил пиво в надежде, что купчишка девку долго не удержит, и она придёт в харчевню снова. Но вечер наступил, а та девка так и не появилась. На дворе уже темнело, телеги освободили дороги, а харчевня стала полна народа. Пришли другие гулящие девки, но такой ладной среди них не было. И Волков сказал всем собираться.

Они поехали в гостиницу. Можно, конечно, было поездить по кабакам, поискать на ночь себе девицу, да как-то не захотелось ему. Решил, что позовёт Эльзу, не всё же Сычу ею пользоваться. Ёган принёс воду, забрал несвежую одежду, а Волков налил вина и сказал ему:

— Девчонку приведи ко мне.

Сам стал к зеркалу, пил вино и разглядывал себя. И вдруг заметил то, чего раньше у него не было. А не было у него и намёка на живот. У солдат не бывает животов, не та жизнь у них, чтобы пузо растить. И в гвардии тоже не отрастишь, хоть жизнь там намного легче солдатской. А тут на тебе, вылезло. Он стал боком. Да, живот несомненно появился. Нет, конечно, это не то брюхо, что через ремень висит, но всё-таки есть. Раньше, когда служил в гвардии, он и его сослуживцы, городское ополчение наборное из бюргеров и городской стражи, презрительно называли пузанами. Таких они не считали ни достойными противниками, ни стоящими союзниками. Одно слово — пузаны.

Так и прибывал он в огорчительной растерянности, когда пришёл Ёган и сообщил ему:

— Господин, а девки-то нигде нет.

— Как нет? — удивился Волков.

— Так — нету её. Была только что, Сыч и монах её видели недавно в людской, у своей лавки была, сидела — пела что-то, а сейчас нет, думали, в нужник пошла, так Сыч пошел, глянул, крикнул — и там нет её.

Это известие огорчило Волкова больше, чем появившийся живот. Уж чего точно ему не хотелось, так это одеваться и тащиться куда-то на ночь глядя и искать себе бабёнку.

— Ищите, — строго сказал он, — не найдёте — отправлю вас другую мне искать.

— Ищем, — произнёс Ёган со вздохом и ушёл.

Сам Волков зажёг в подсвечнике все пять свечей, пошёл в спальню и повалился на перины в ожидании. А свечи зажёг, чтобы не заснуть.