Он уходя спросил - Борис Акунин (2022)

– Я по сравнению с тобой ангэл, – хмыкнул кавказец. – Ишь что удумал… Протывная штука. Но это пускай ЦК рэшает. Я солдат партии. Прыкажут – сдэлаем. Однако это на будущее, а дэньги нужны сейчас. Я самому Ильичу обещал. Поэтому экс пойдет по плану. У меня почты готово. Наблюдатэли и на Николаевской, и на пэрэкрестке. Послэзавтра думаю.

Эге, сообразил я. Уж не нацелились ли они на «Купеческий кредитный банк», у него на Николаевской улице хранилище? И тут же решил, что все-таки передам Кнопфу сведения о большевистской сети. Если они намерены ограбить банк, это уже не марксистская пропаганда, это серьезно.

– Да к черту твой банк! – тут же подтвердил мою догадку Миловидов. – Как ты не поймешь! Конфета, которую я тебе предлагаю, слаще! Хоть я Хвощовой ответил, что ничего не знаю, сам делал хитрые глаза. И коробочку с ампулами взял.

– С какыми ампулами?

– Дочка, которую украли, больная. Ей надо уколы делать, чтоб не умерла. Неважно! Явлюсь к Хвощовой, скажу: «Про сто тысяч вы, конечно, пошутили. Давайте пятьсот». Сойдемся на трехстах. При передаче подсунем какую-нибудь куклу. Это уже по твоей части, ты придумаешь.

Из-за того, что я так напрягал слух, ловя каждое слово, смысл сказанного доходил до меня с некоторым опозданием. Лишь теперь, когда Миловидов заговорил про куклу, до меня дошло: это не они! Большевики не выкрадывали Дашу! Они узнали о похищении от меня!

Версия, на которой мы целиком сосредоточились, была ошибочной…

От потрясения я дернулся, ударился головой о ящик.

Звук был не такой уж громкий, но кавказец с невероятной быстротой развернулся в нашу сторону, вскинул руку, и та озарилась вспышками. Мои уши заложило от первого же выстрела, и остальных я уже не слышал. Лишь увидел, как Миловидов ногой сшибает лампу. В черноте полыхнуло еще несколько раз.

Прямо надо мной кто-то пронзительно вскрикнул.

Я отпрянул за ящики. Несколько мгновений ничего не слышал кроме гулкого и частого стука собственного сердца.

Потом слух прочистился.

Быстро удаляющиеся, неровные шаги. Кто-то хромая бежал к двери.

– Мока, справишься? – Голос Миловидова.

– Уходы! Тут криса! И нэ одна! Кто-то за ящыками. Эй, Шуруп, сюда!

– Мока, я здесь!

Новый голос. Это вбежал часовой.

Рычание. Вопль.

Господи, это Видок! Почуял, что я в опасности, и сзади накинулся на часового!

– Аааа! Ррррр! – доносилось от двери.

Потом ударил выстрел, второй. Короткий визг.

Я стиснул зубы. Нет, нет!

– Что там у тэбя, Шуруп?

– Собака откуда-то! Злющая! Чуть горло не порвала, зараза! Всю руку изгрызла! Больно!

– Я тэбя потом пожалэю. Оставайся у двэри! Чтоб ни одна криса не сбэжала.

Наступила тишина.

Прислушивается, понял я.

Что-то металлически пощелкивало.

Вставляет в барабан патроны.

У меня в руке тоже был «бульдог» – сам не помню, как я его вытащил.

Последние годы, на своей кабинетной должности, я не имел нужды пользоваться оружием. Да и раньше, в сыске, участвовал в настоящей перестрелке только однажды – в девятисотом году, когда штурмовали бандитскую хазу на Разгуляе.

Кто-то сзади зашептал мне в ухо. Мари!

– Стреляйте. С интервалом в десять секунд. Неважно куда, хоть в воздух. Главное – не высовывайтесь. Он отлично бьет на звук.

В ситуациях, когда не знаешь, что делать, нужно слушаться того, кто знает. Поэтому рассуждать я не стал. Да у меня и не получилось бы, голова была деревянная.

Я поднял руку кверху. Досчитал до десяти. Выпалил.

Темнота немедленно ответила выстрелами. В нескольких вершках от моего уха полетели щепки. Чертов Мока действительно бил в темноте без промаха.

Досчитал до десяти. Снова выпалил. И так пять раз – карманный «бульдог» пятизарядный.

– А что дальше? – прошептал я, хотя спрашивать было не у кого.

Я был совершенно один, с пустым барабаном.