Он уходя спросил - Борис Акунин (2022)

– Эй, лэгавый! – позвал меня голос. – Одын остался, да? Второго я подстрэлил. Хочэшь жить – выходы.

Нужно выгадать время, подумал я. Мари велела мне отвлечь внимание на себя, потому что у нее есть какой-то план. Во всяком случае я надеялся, что есть…

Что она могла задумать? – лихорадочно соображал я. Вероятно, хочет вылезти через окно, добраться до «форда» и протелефонировать Кнопфу. Если побежит быстро, это минут пять. Ротмистр подоспеет сюда еще минут через десять. Нет, столько мне не продержаться. Но другого выхода не было.

– Я выйду, а ты меня убьешь? – жалобно откликнулся я.

– Чэстно отвэтишь на вопросы – отпущу. Слово.

– Ага, так я тебе и поверил! Не выйду!

Тихий звук. Крадется.

– Не приближайся! – крикнул я. – Буду стрелять!

Остановился.

– Эй, Шуруп, ты там нэ уснул?

– Руку платком перевязываю…

– Гляды в оба. Этот сунэтся – стрэляй.

– Мимо меня не пройдет!

Мока повернулся в мою сторону.

– Выдишь, лэгавый, тебе отсюда ныкуда не дэться. Счытаю до трех и иду. Хоть раз выстрэлишь – жить нэ будешь. Обэщаю.

– Давай так: ты задавай вопросы оттуда, где стоишь! – крикнул я. – А я буду отвечать. Но к тебе не выйду. Дураков нет.

– Ладно, колы ты такой осторожный, – хохотнул Мока. – Нэ хочешь вылэзать – нэ вылэзай. На кой ты мне сдался. Только гляды: хоть раз соврешь, тебе хана.

– Богом клянусь!

– Бога нэту. Вопрос пэрвый. Вы откуда? Из лэтучего филерского отряда? Чье подраздэлэние?

– Нет, мы с его благородием ротмистром Кнопфом…

– Знаю такого. Молодэц. Правду говоришь.

Сколько прошло? Минута, две? Я бы достал часы, но побоялся – у них в темноте стрелки светятся. Вдруг этот черт увидит?

– Вопрос второй. Кто вам стукнул про склад? Вы сами пронюхали или имэете у нас агэнта? И смотри у меня, лэгавый…

Он не договорил. У двери полыхнула вспышка, грянул выстрел. Послышался звук падающего тела.

Оттуда, где в темноте находился Мока, тоже метнулись огненные сполохи: один, другой, третий.

Гулкая тишина.

– Шуруп, ты гдэ там?

Молчание.

Не понимая, что происходит, я осторожно высунулся из-за ящиков.

Было слышно, как переступает с ноги на ногу и шумно дышит Мока. Вдруг совсем не там, куда я смотрел, а позади кавказца опять сверкнула молния, грянул гром.

Мычание. Грохот.

Я застыл.

Кто стрелял? В кого попали?

Щелчок. Луч света.

Кто-то включил электрический фонарик.

В освещенном круге, раскинув руки, на полу лежал крупный мужчина, блестели черные волосы.

– Гусев, вы целы?

Мари Ларр!

Я выскочил из своего укрытия.

– Вы что… застрелили их обоих?!

– Ну конечно, – ответил негромкий голос. – А для чего, по-вашему, я просила вас отвлечь на себя внимание? Мне нужно было незаметно подобраться с той стороны. Скорее, помогите мне! – Она быстро приближалась, светя поверх ящиков. – Бетти ранена, нельзя терять ни секунды. Я и так слишком долго с ними провозилась, прошло целых три минуты. Девочка истекает кровью.

Бетти лежала на спине, неестественно вывернув ноги.

– Светите! – приказала Мари, залезая наверх. – Не на меня, на нее!

Пуля попала ассистентке в середину груди. Должно быть, когда кавказец открыл огонь, девушка сидела, скрестив ноги по-турецки, и от удара опрокинулась навзничь. Глаза ее были закрыты, лицо показалось мне неживым.

– Убита?

– Жива, но очень плоха…

Голос Мари дрогнул. Оказывается, она все-таки умела испытывать обычные человеческие чувства.

Но у меня было собственное горе. Я кинулся к Видоку.

Надежды у меня не было. Я знал, что пес мертв. Иначе он не расцепил бы хватки, до последнего вдоха.

Да. Мой бедный друг лежал бездыханный.