Лучшая ученица - Ирис Мэй (2020)

— Почему же? — невозмутимо отозвался ректор. — Возможно, это что-то вроде природного защитного механизма, почему нет? Как и всё, что существует в природе, магия стремится к развитию. И чтобы это развитие осуществлялось, нужно, чтобы носители дара ему не препятствовали. Соответственно, нужно, чтобы истинные пары были со всех сторон заинтересованы в мирном и плодотворном… хм, сотрудничестве. Отсюда и цепочка: эмоции — взаимопонимание — чувства.

В исполнении де Лаконте вся теория звучала настолько складно и разумно, что ненадолго барону отчаянно захотелось в это поверить. Впрочем, что толку? Магию-то никуда не денешь. Одного этого хватит, чтобы наследник в любом случае не отступился. А если любовь между принцем и Гвен не неизбежна, это ещё хуже — ей так будет только тяжелей.

— И давно вы пришли к этой теории? — осведомился он скорее потому, что пауза затянулась, чем из настоящего интереса.

Граф бросил взгляд на каминные часы и коротко усмехнулся.

— Где-то с час назад. Сразу после того, как удалось немного успокоить мою воспитанницу и убедить её отправиться к себе. Должен заметить, Гвеннет на редкость цельная натура. Не из тех, кто то и дело меняет взгляды, устремления… симпатии.

— Она ночует здесь?

— Разумеется. Не мог же я отправить свою бесценную подопечную в пансионат в таком состоянии! Тем более ей здесь уже отведены личные гостевые апартаменты — в западном крыле, как раз напротив комнат, в которых ты располагаешься, когда остаёшься у меня переночевать.

Де Триен вопросительно взглянул на собеседника, стараясь понять, к чему тот ведёт, однако на лице ректора можно было различить лишь выражение абсолютной бесхитростности.

Глава 30

Было бы глупо посреди ночи тратить время на дорогу домой, когда в доме графа ему радушно предлагали просторные апартаменты. Только поэтому, и ни по какой другой причине, де Триен решил заночевать в особняке старого друга и наставника. По крайней мере, он настойчиво уверял себя в этом, пока не оказался возле отведённых для него покоев.

В комнате напротив ещё горел свет. На миг барона охватило ощущение, что всё это уже было, и сейчас лучше ему, как собирался, отправиться спать. Однако на смену этой мысли сразу пришла другая — если Гвен до сих пор не спит, не значит ли это, что она ждёт его визита? Если ректор и с ней разговаривал в том же тоне, как с ним, с бесконечными недомолвками и намёками, то кто знает, что она надумала и чего сейчас ожидает?

Де Триен хорошо отдавал себе отчёт, что при всей своей душевности и человечности, де Лаконте, как любой идейный человек, практические цели ставит выше эмоций. Но если цели ректора никогда не были для советника секретом, то возможность их осуществления теперь вызывала всё больше сомнений. Да и знать бы ещё, что именно это будет наилучшим решением.

Де Триен никак не мог разобраться, что он может и что должен сделать. В свою очередь посоветовать Гвен не отказываться от завтрашней встречи? А там убедить наследника не идти против императорского решения или хотя бы и дальше сохранять свидания в тайне?

Всё равно в самом лучшем случае они только выиграют лет пять, ничего большего. Как навсегда избавить Гвен от нежелательной связи, советник решительно не представлял. Ещё знать бы, действительно это её стремление, или оно возникло с подачи опекуна?

Недолго посомневавшись, барон всё же постучал. Разрешение войти прозвучало в тот же миг.

Гвен уже сняла бальный наряд и, судя по влажным волосам, недавно приняла ванну. Она встретила его в простом домашнем платье; бледная, серьёзная, усталая… Парадоксальным образом ничуть не менее красивая, чем накануне на торжестве.

— Я рада, что вы ко мне заглянули, — она приветливо, с хорошо знакомой ему бесхитростной радостью улыбнулась, не выразив ни малейшего удивления по поводу позднего вторжения.