Долгая дорога домой (сборник) - Пол Андерсон

Что еще? Мировая война, почти отбросившая Солнечную систему в состояние варварства и уничтожившая колонии в ближайших звездных системах, кажется, была двадцать восьмой по счету. Восстановление продолжалось очень долго, однако около двух тысяч лет назад Солнечная система объединилась под управлением Техната и пребывает в этом состоянии до сих пор. Колонизацию возобновили с задумкой удерживать колонистов поближе к дому, под контролем. В то же время эмиграция должна была играть роль спускного клапана для избавления от тех, кто плохо уживался с новой системой.

Разумеется, идея провалилась. Расстояния чересчур велики, другая среда неизбежно порождала иной тип цивилизации, образ жизни и мышления. Примерно тысячу лет назад колонии отсоединились, и после очередной войны нам пришлось смириться с их независимостью. Сохранилась дюжина таких государственных образований, с некоторыми у нас налажены довольно тесные контакты, наиболее могущественное среди них – Лига Альфы Центавра.

Если хотите узнать, как живут люди в других точках космоса, поговорите с членом Коммерческого общества. Но я на вашем месте пока не стал бы этого делать и получше освоился с системой, существующей на Земле.

– Да, расскажите о ней. Что такое Технат?

– Технат – организация, воплощающая в жизнь решения «Технона». «Технон» – гигантский социоматематический компьютер, в который все ведомства непрерывно вводят имеющиеся данные, а он, рассмотрев их, определяет основы политики. Машина ошибается не так часто, как человек, не страдает эгоизмом, не берет взятки. – Чантхавар криво улыбнулся. – Кроме того, она избавляет людей от необходимости самостоятельно думать.

– Мне показалось, я заметил аристократию…

– Ну, их можно и так назвать. Кому-то же надо брать на себя ответственность за осуществление решений «Технона» и повседневное управление мелкими делами. Для этой цели существует класс министров. Ниже стоят мещане. Титулы аристократов переходят по наследству, однако система достаточно гибка, чтобы иногда позволять мещанам пробиваться в министры.

– В моем обществе, – осторожно произнес Лэнгли, – мы усвоили, что управление не следует отдавать на волю случая. Удачное наследование власти – непредсказуемая вещь.

– В наше время это уже не играет роли. Я уже упоминал о генной инженерии. – Главный полевой агент накрыл руку Лэнгли своей ладонью и слегка сжал. Этот жест – не более чем чужой обычай и не имеет отношения к женоподобности, сообразил Лэнгли. – Послушайте, капитан. Мне до ваших рассуждений нет никакого дела, но некоторых людей эта тема напрягает. Учтите на будущее.

– Чем же здесь могли бы заниматься я и мои друзья? – Лэнгли не мог скрыть сквозившие в голосе натянутость и раздражение.

– Ваш статус, скажем, не совсем обычен. Я назначил себя вашим опекуном, вам присвоены квазиминистерское звание и – временно – независимый личный доход. Кстати, это не благотворительность. Технат располагает специальным фондом для непредвиденных случаев. Ваше появление расценено как именно такой случай. Со временем мы что-нибудь придумаем. О переводе в статус мещан можете не беспокоиться. На худой конец вас с вашими сведениями о прошлом до конца жизни будут обхаживать историки.

Лэнгли кивнул. Какая, в конце концов, разница. Пегги больше нет. Мертва уже пять тысяч лет. Пегги – прах, в ее глазницах – тьма, губы съела плесень. Последние пять тысяч лет она существовала лишь в его памяти. До сих пор Эдвард отгораживался от этой мысли, отчаянно направляя внимание на потребности выживания. Теперь же правда ножом пронзила сердце.

Он никогда больше не увидит жену. Их ребенок тоже прах, друзья – прах, вся страна – прах, целый мир жизни и смеха, величественных зданий уместился на паре пепельно-серых страниц в заброшенном архиве. Так, должно быть, чувствуют себя призраки.

Эдвард наклонил голову и чуть не заплакал, но под чужими взглядами удержался.