Зимняя роща - Юлия Лим (2018)

Оперевшись рукой на кровать, Вурдалак поднял голову. Он сонно посмотрел на нее. Яга не могла оторвать от него взгляда. Кожа царевича стала нормального цвета, треугольные черные когти сменились аккуратными белыми ногтями; темно-серые глаза на молодом лице притягивали, а черные сальные волосы сменились золотыми слегка вьющимися локонами.

«Как Кощей, только мужественнее», – подумала Ягиня.

– И чего ты пинаешься c утра пораньше? – спросил он. Голос его стал мягче. Тянулся, словно мед.

– Ты всегда таким был? – спросила Яга.

– Каким?

– Ослепительно красивым? – она закатила глаза, притворяясь, будто ей все равно, но ей стоило больших усилий отвести взгляд от Вурдалака.

Царевич поднялся, потянулся до хруста позвонков. Он ополоснул лицо водой из таза, стоящего на прикроватной тумбе.

Вурдалак тряхнул головой, вытер лицо полотенцем. Его взгляд скользнул по поверхности воды, и он увидел свое отражение. Некоторое время он разглядывал себя, затем резко повернул голову в сторону Яги. Она отвела взгляд, но было поздно. Тут же разыгралось тщеславие Вурдалака.

– Оказывается, не только я падок на внешность, – сказал он, – иначе чего бы тебе так глаза прятать, м?

Изменилась и его манера общения. Если раньше царевич чувствовал себя рядом с Ягой некрасивым, принижал собственные достоинства, то теперь они были на равных. Почти…

Ягиня чувствовала себя униженной, некрасивой и недостойной его общества. Это случалось со всеми женщинами, когда-либо видевшими царевича в его юные годы.

– Одежда тут, – проскрипела жаба, появившись в проеме.

Только сейчас Яга заметила, что у Вурдалака не было дверей в покоях. Он даже ничем не завесил проход.

– Отлично, – он подошел к шкафу, вытащил оттуда старый, но сохранивший свежий вид красный кафтан. – Одевайся, Яга. Мы отправляемся на ритуал.

3

Я не понимала, как Белбог перемещается в пространстве. Только что мы были в Лукоморье, глядь – уже возле замка Кощея.

«Что вам нужно от нас на самом деле? – спросила я. – Не может же все быть так просто…»

– Ты права, девочка. Меня долго не было в Залесье, и я хочу оставить ему прощальный подарок. Как и тебе.

Белбог взобралась по разрушенным камням, зашла во двор. Она огляделась, покачала головой. Обошла стены и остановилась у ворот, втоптанных в грязь.

– Так не пойдет, – она наклонилась, взялась за края ворот и махом подняла их. Они тут же встали в проем, как будто никогда и не падали.

Белбог взмахнула руками: грязь на воротах высохла и отпала, открыв взору двух коршунов. Словно из воздуха Белбог взяла крупные перчатки.

– Вернитесь, любимые мои, – прошептала она, протянула руки и сняла коршунов. Отлепляясь от металла, они становились живыми.

Коршуны тут же истошно закричали, сидя каждый на своей перчатке. Белбог поцеловала их, на что птицы блаженно прикрыли глаза и перестали шуметь.

– Долго же меня не было. Жаль, что с вами приключилась такая беда. Вы ведь поможете мне, птички мои верные?

Коршуны выкрикнули по очереди. В какой-то момент мне показалось, что я разобрала в их ответах слова, но они тут же ускользнули из моего разума.

– Видишь, Тая? Эти коршуны были подарены мне много веков назад. До них не было в Залесье ни дня, ни ночи. Люди не знали, чем они отличаются друг от друга. Проезжал мимо моего алтаря один богатый купец. Он и оставил там двух коршунов. Сказал, что зовут их День и Ночь, и что они друг другу брат и сестра. Берегла я их как зеницу ока, но стоило мне покинуть Залесье, как проклятье заточило их в металл. Мои птицы должны быть свободны.

Белбог махнула руками, коршуны расправили крылья и взмыли вверх в небо.

– Летите в далекие края, на волю, и не возвращайтесь! – крикнула она, помахав им напоследок.

Коршуны крикнули напоследок, и я разобрала в их речи: «прощай, Белбог».

4