Тёмная порода - Ксения Крейцер (2021)

– Так, тут-то много ума не надо. Не зашёл он ко мне на обратной дороге, хотя обещал. Говорил, спину долечит. Я-то живу давно, людей вижу, такой бы слово сдержал. Пообещал зайти – зашёл бы. Да и Ивон его не видел, я у него спросил про магика в нашу последнюю встречу. Не видал, говорит, – развёл руками старик. – А магик тот к чёрным вершинам шёл, он бы мимо дома Ивона ну никак не прошёл. Не дошёл, выходит. Черногорье взяло. Жалко мужика. А всё потому, что не боялся ничего. Чего тут бояться, говорил, здесь даже Существ нет, отпугивает их что-то от Черногорья. Он это что-то и искал. А я так думаю, что чудища эти везде есть, только прячутся. Вот какое-то из них он и встретил. Так что вы поосторожнее будьте, молодые люди, – подытожил старик.

– Хорошо, отец. Мы будем осторожны, – серьёзно пообещал Марис. – Бывай!

Он ещё раз пожал старику руку.

– Ну, в путь? – обратился Марис к оторопевшей Альбе, потом перевёл взгляд на Сергоса.

Глава четырнадцатая

Сострадание

Постепенно существование Натлики вновь стало размеренным.

Дивный металл наполнял её жизнь смыслом и, пока Натлика стояла у горна, её горе разжимало свои объятия, а боль на время затихала. Креор, узрев силу браслетов, сам теперь просил их у Натлики, наряду с оружием, которое она для него ковала. Он тоже проникся важностью избавления мира от проклятия.

Креор и его люди стали единственной связью Натлики с миром. Они доставляли ей все необходимое, что она просила, и вести о проклятых и браслетах. Сама она так больше и не покидала Черногорье, боясь, чтобы кто-то не нашёл руду в её отсутствие, и не желая расставаться с Ивоном. Каждый день она сидела у его могилы под деревом и говорила с ним. Просила прощения, пересказывала, что узнала от бандитов. И плакала о своей горькой судьбе, только тут позволяя себе слабость.

Во все остальное время она сама становилась Ивоном. Она теперь постоянно носила свою маску, которую ещё Ивон купил для неё, чтобы защитить её лицо от жара кузницы, и сшила себе чёрные одежды, полностью, скрывающие фигуру.

Креор начал задавать вопросы, когда впервые увидел её в этом одеянии, и Натлика рассказала ему историю о самой себе, погибшей в пожаре, и об ожогах, что изуродовали Ивона, и вынуждают его теперь себя скрывать. Больше Креор вопросов не задавал.

Ещё как-то к ней заходил старик-скорняк, ему Натлика тоже поведала эту историю. Она немного волновалась, что он её раскроет, ведь он знал Ивона, но ничего подобного не случилось. Натлика умела скрывать свою сущность.

Стоял обычный осенний день, такой же, как и сотни дней до него. Люди Креора ушли два дня назад и теперь должны были появиться не ранее, чем через месяц. Точнее, люди Дженго, сына её бессменного заказчика. Креор отошёл от дел и в следующий раз договариваться нужно будет уже с Дженго. Но, в любом случае, раньше, чем через неделю, этого не случится.

Нарушать уединение Натлики было некому, и она позволила себе сидеть под деревом с открытым лицом и непокрытой головой. Слезы щипали глаза и скатывались по щекам. Она вдовствовала так давно, что, казалось бы, её горе должно было притупиться, но нет.

Боль не знала времени.

– Здравствуй, хозяйка!

От неожиданности Натлика не сразу сообразила прикрыть лицо и первые несколько мгновений просто глядела на незнакомца. Тот приветливо улыбался, демонстрируя ровные белые зубы.

– Чего тебе? – буркнула Натлика, опомнившись и накидывая капюшон.

– Я тут, кажется, заплутал, – виновато пожал плечами мужчина. – Искал проход к чёрным вершинам и вот всё никак.

– Что ты там забыл? – Натлика напряглась. – Это нехорошее место.

Пещера с рудой была как раз на пути к вершинам.