Берега дождя Современная поэзия латышей - Морейно Сергей (2010)

на непримечательном дереве

сгрудились птицы,

улетая на юг.

В их силуэтах

читалось

их тяжелое бегство

от морозов.

В желтые листья

выпал

к корням рябины

их певчий корм.

И горькими ягодами,

обагренными соком,

дерево договорилось с птицами

молча.

И сказало —

пусть они пьют, клюют, хватают, тащат…

Ведь их путь

не пройден и наполовину.

И птицы молча

брали ягоды

по половинке.

В конце непопулярной улицы,

на невоспетом углу,

под непримечательным деревом

я постучался

в твою

неприметную дверь.

«Листопад, диктующий условья...»

Листопад, диктующий условья,

в лихорадке осени раскис.

Снова телефон исходит кровью,

бес полночный снова крутит диск.

Я, как волк, луною загнан снова,

рыщущий, голодный, жадный снова,

и тебе в глаза смеюсь я снова,

синий голый лед холодных снов моих.

Телефон всего нежнее в полночь,

и цветы, что мне терпеть невмочь,

так бесстыдно пахнут только в полночь.

И да – к черту, тихая святая ночь!

Возвращаются к корням своим деревья

и текут к своим истокам реки вспять.

Телефон опять в полночном гневе…

Нет, не телефон —

земля в осенней лихорадке

перелетных птиц устала звать.

«Твои слова меня влекут...»

Твои слова меня

влекут, словно волны,

вплавь,

в мистическом свете

Луны —

в них весомость, в них невесомость, и память скользит вдоль

ресниц снежной совой, я застыл на месте, а ты меня несешь

и несешь еще и еще…

Твои слова меня

обжигают, как клекот поленьев иззябшие руки решившего

клясться, отогревают их для восхожденья, сдирания кожи,

я должен быть на вершине, где встала, лавиной застыв, и зо —

вешь, и зовешь еще и еще…

Твои слова меня

ранят, словно шипы ладонь без перчатки, я бьюсь о них

птичьей грудью жемчужной, скоро по ней прольется оранже —

вый жемчуг, ведь слова эти рвут, продираясь к кровному

братству, пожалуйста, рви меня, рви еще, и еще, и еще…

Но глубже всего пред тобой меня заставляет склониться

до самой земли

та тишина между слов, та нагота между слов и то, что позво —

лено мне в обнаженности этой до боли счастливой застыть,

ожидая – что еще, что еще и что еще…

«Я не знаю, где ты живешь...»

Я не знаю, где ты живешь,

я не знаю, живешь ли ты.

Такая жара,

что медленно закипают сирени,

оплывают свечи каштанов,

и акация

вызолотила тротуар.

И сквозь угар отцветания

я не улавливаю знака,

что ты меня слышишь,

что ощущаешь,

как некто вглядывается в тебя столь

пристально, что нужно вскакивать ночью,

нужно вздрагивать днем

и нужно бежать к горизонту

пустому, за которым лишь марево

и безымянный призыв

дальше.

Поединок

Выстрел грянул. Победитель ушел.

Побежденного унесли. Но кровь еще пачкает траву.

И, может быть, душа в меня вставлена косо,

только в этой крови я не вижу примет пораженья,

в самом деле, не пуле обуславливать жизнь,

но крови, мертвой или живой – безусловно.

Когда поля сражений обрызгали кровью пруссы,

и в алом потоке исчез последний из павших,