Берега дождя Современная поэзия латышей - Морейно Сергей (2010)

я, конечно, усматриваю здесь гибель народа,

но надо всем этим полем плещет крылами вечность.

Нет у меня иллюзий на тот счет, кто кого зароет,

но, когда в единый ствол срастутся летты и ливы,

кровь всех пропавших племен над его корою

будет дышать, бурлить, проливаться ливнем.

«Во имя существования рода...»

Во имя существования рода

кому-то все время приходится уходить.

Яблоко падает далеко от яблони,

и матери жаль,

и на осенних ветрах она проклинает

блудного сына.

И дети все

забывают материнскую плоть,

и матери плачут.

И тоже порой проклинают.

Жалея.

Продолжение рода

предполагает уход

даже от себя самого.

Сын, я уже тебя

не вижу за горизонтом,

но мне легко.

Ибо уйти можно лишь двояко —

бросая

или же продолжая.

Не путайте продолжающего

с заблудшим.

Отец не увидит сына,

сын – отца,

но лунною ночью

магнитное напряжение

подается на их души

и тестирует:

что есть эта несоединенность —

разрыв

или же связь,

существующая между планетами,

и, стало быть, продолжение.

Письмо из продленности

У меня на дереве

горят четыре листка,

и это не все.

Еще есть время

до еще одних заморозков,

но это не долго.

Еще я горю

четырьмя огнями сразу,

и это много.

Еще при свете этих огней

я каждый день наблюдаю тебя,

и это все.

После первых заморозков

на голых ветвях

останется единственный пламень белки,

и это надолго.

«Не плачь...»

Не плачь.

Ты соснам моим над обрывом подмыла корни.

Хватит.

Уже и вода зацвела корягами черными.

О них

разбивается круглое лунное блюдо.

Те, что промышляют

орехами на берегу,

в омуте, полном коряг,

купаться не будут.

Не плачь.

Пока что.

«Чем дни становятся дольше...»

Чем дни становятся дольше,

тем мы становимся дальше

от бывших у нас

ночей.

Случается,

они нас еще навещают,

как взрослые дети

старых родителей.

Еще привязаны

их игрушки

к самому небу,

но вряд ли

мы ими станем играть.

Звездными именами

мы теперь называем

времена года

и стороны света.

Но это —

другие игры.

Минувшей ночью

ко мне приходила

чужая девушка.

Она смотрела

прямо в глаза

с особой доверчивостью

и ожиданием.

И исчезла.

И вздрагивала

оконная занавеска,

пока я не понял,

что это след

твоего дыхания.

«Отапливаемые центральным отоплением...»

Отапливаемые центральным отоплением

никогда не бывают согреты,

как нужно —

где только можно,

когда только можно,

они разводят костры,

которые идут за ними,

а они смотрят

застывшими глазами

в этот живой огонь,

с ностальгией,

с эмиграцией

в этих застывших глазах.

Господи, пожалей их, они так красивы.

В разжигании огня

есть свои первоклассники,

гимназисты,

магистры,