Багровый лепесток и белый - Мишель Фейбер (2017)

– Ты хочешь сказать… отберет у тебя «Парфюмерное дело Рэкхэма»?

– Нет-нет, дело теперь мое навсегда, отобрать его никто не может, – говорит Уильям, однако его эрекция, словно напуганная этой мыслью, увядает, требуя новых подкреплений. – Нет, я имею в виду, что Генри еще может взять… не знаю, что желает взять человек такого рода, думаю…

Конфетка взбирается на него, и дальше он только стонет.

Это, как она обнаружила, путь самый надежный. Узнав за все эти годы столько мужчин, она поняла: мужчина, у которого не стоит, несчастен, а несчастные мужчины бывают опасными. Вставь его приспособление в теплую дырку, оно и воспрянет. Всякий раз, как его стояк поникает, когда берет свое обильная выпивка, когда на сердце мужчины тяжким грузом ложатся горести и тревоги, когда собственная нагота представляется ему уродливой или нелепой, когда он, увидев свой член, ощущает патологический страх – а вдруг эта штука в последний раз поднялась из своего волосяного гнезда, – тогда самый надежный путь вот каков: распалить ее, чтобы она хоть миг простояла сама собой, простояла столько, сколько требуется, чтобы всунуть ее в твое укромное место. А дальше Природа возьмет свое – сама.

Глава пятнадцатая

Весна уже в разгаре, и каждому, кто знаком с Агнес Рэкхэм, остается лишь дивиться ее воскрешению из мертвых. Еще совсем недавно Агнес лежала труп трупом в темной и душной спальне, теперь же она, приготовляясь к началу Сезона, живит дом своим ангельски певучим голосом.

– Раздвиньте шторы, Летти! – восклицает она чуть не на каждом шагу.

Весь день она упражняется в умении сохранять прямизну осанки, оборачиваться сдержанно и скромно, соблазнительно улыбаться, переступать так, чтобы движения ног ее оставались незаметными. Ведь это целое искусство – передвигаться так, точно к ногам твоим приделаны ролики, – и владеют им только избранные.

– Положите мне на голову книгу, Клара, – говорит она своей служанке, – и отойдите в сторону.

Впрочем, труды Агнес не ограничиваются четырьмя стенами Рэкхэмова дома: она совершает частые набеги на Оксфорд- и Риджент-стрит, возвращаясь оттуда со свертками в полосатой обертке, большими и малыми. Принц Уэльский может еще пребывать на Ривьере, но для Агнес Рэкхэм Прием, Который Длится Сто Дней, уже начался. Она снова ощущает себя едва ли не дебютанткой!

И разумеется, всем этим она обязана своему ангелу-хранителю. Как воодушевляет женщину сознание того, что есть на свете существо, которое любит ее и желает ей только добра! Какое облегчение приносит мысль, что тебя понимают – по-настоящему, до самого донышка! Ангелу-хранителю Агнес ведомо, что владеющее ею желание блеснуть во время Сезона порождено Причиной Высшего Порядка, – дело вовсе не в легкомысленном стремлении к успеху, но в борьбе Добра со Злом. Зло наслало на Агнес болезнь и сделало все, чтобы лишить ее места в Свете, и сейчас она изгоняет Зло из своей жизни – с помощью духа-избавителя и крошечных розовых пилюлек, которые присоветовала ей миссис Гуч. Каждая из них не превышает размером блестки на платье и каждая более чем способна избавить Агнес от головных болей!

Сегодня ей доставили две дюжины лайковых перчаток. Для начала хватит, хотя она полагает, что перчаток ей понадобится много больше, поскольку стирать их – как это глупо! – нельзя. («Знаете, Клара, я не понимаю, почему все так шумят по поводу Великого Прогресса Науки, если мы, женщины, вынуждены то и дело пополнять запасы вещей самых необходимых».) Пара новых перчаток Агнес уже побывала на растяжке, однако большие пальцы ее в них все равно не влезают, даже с пудрой. Нелепость какая-то! Не могли же ее большие пальцы потолстеть, верно? Клара уверяет, что они остались такими же тонкими, какими и были.