Багровый лепесток и белый - Мишель Фейбер (2017)

Уильяма частенько коробит поведение отца, но сегодня он не только приемлет отцовскую вульгарность – он даже благодарен за нее; она поддерживает праздничное настроение, которое могла бы испортить ужасная история с Агнес. Все в доме постоянно помнят (разве что кроме таких, как Джейни), что хозяйка дома в бесчувствии лежит наверху, а хозяин пребывает в глубокой тоске. Он очень старается не подавать виду, будто он об этом помнит; однако тем сильнее одолевает его острая жалость к Агнес, и гнетущая тишина нависает над празднеством. Казалось бы, стайка женщин может на денек наполнить щебетом дом! Так нет – нужен мужчина, а Уильям устал быть этим мужчиной.

Ну ладно, утром заглянул садовник; ненадолго стало легче; но чертовски скоро этот садовник ушел! Десять минут – и мистер Стриг уже удрал подальше от – как он наверняка полагал – безудержного засилья женщин, в безопасность своего домика. От Чизмана было бы больше толку, но того вообще нет: поехал якобы навестить мать – кто бы ему поверил!

Так что появление в гостиной, заполненной дамами, понуждаемыми – хорошими манерами – веселиться, пускай сдержанно, Генри Калдера Рэкхэма, толстого старика, исполненного добродушной помпезности, – это просто спасение для Уильяма. Бушуй, старик! Это и требуется, чтобы протянуть долгие часы до обеда.

Кстати, пока все идет отлично. Честно говоря, куда лучше, чем в минувшие годы, когда Агнес (хоть и неизменно красивая) вполне могла испортить праздничную беззаботность чертовски странными замечаниями, смысл которых – как подумалось Уильяму – был в том, чтобы вернуть Рождеству присущее ему религиозное значение, освободив от чрезмерного торгашества.

– Ты никогда не задумывался над тем, почему мы больше не празднуем Детоубийство? – спросила Агнес однажды, забыв на коленях полуразвернутый рождественский подарок Уильяма.

– Детоубийство, дорогая?

– Ну да, тот день, когда царь Ирод убил невинных детей.

В этом году (слава тебе господи) такие разговоры не ведутся. И как это ни печально, отсутствие Агнес имеет и положительную сторону: оно позволило ее дочери находиться в гостиной. Да, после многих лет строго раздельного празднования Рождества, когда в детскую потихоньку проносили подарки Софи и остывающую порцию праздничного обеда, пока все ублажали хозяйку дома в гостиной, теперь наконец ребенок получил шанс. Это прекрасно, думает Уильям, давно пора! Славная девочка, с такой обаятельной улыбкой, уже выросла, к ней больше нельзя относиться как к малышке. Кроме того, вопреки готовности мириться с представлением Агнес о Рождестве как о ритуале для взрослых Уильям всегда втайне считал грустной ту елку, вокруг которой не резвится ребенок.

В прошлом году раздача подарков была омрачена всякого рода ограничениями: отвратительная необходимость экономить, недоверие Генри Калдера Рэкхэма к сыну, надменное презрение Агнес ко всему, что отдает дешевкой или имитацией, нервозность и неблагодарность прислуги. А в этом году та же церемония оказалась очень приятной. Все домочадцы собрались вокруг елки – чуть не по колено в быстро поднимающейся пене цветных оберток. Выпутавшись из долгов, Уильям решил проявить щедрость. (Сомневающейся леди Бриджлоу, которая предостерегала его об опасности баловать прислугу, он ответил: «Вы не верите в человечность!»)