Услышь мою тишину - Тори Ру

Быстро застегиваю джинсы и, на ходу прикладывая карту к терминалу, под офигевшие возгласы хозяйки салона ковыляю вслед за Ником.

На пределе возможностей переставляю искалеченные ноги, налегаю на трость, задыхаюсь, проклинаю себя и плачу от бессилия, но его широкая спина, обтянутая темной футболкой, стремительно отдаляется.

Сегодня, 21 июня, в четверг, я должна была избавить Сороку хотя бы от части боли…

Пронзительный писк взрывается в голове. Раскаленную жарой подворотню вытесняет кровавый закат над крышей высотки на улице Горького.

Металл, сжатый побелевшими пальцами, выгрызает в кирпичах цифры: «21.06.2003».

…Сегодня мой брат — именинник, а я — единственный приглашенный гость…

Упираюсь тростью в гравий засыпанной дорожниками выбоины и часто дышу. Еще миг — и Ник скроется за исписанным граффити бетонным забором.

— С днем рождения! — ору я, срывая голос, и он приобретает знакомые, не мои интонации, а губы расплываются в чужой кривой ухмылке: — Load up on guns and bring your friends! Или ты так и свалишь, ботаник?!

Ник спотыкается, замирает, оборачивается…

Я показываю ему фак, проваливаюсь в черный тоннель и перестаю существовать.

* * *

38

Рев перфоратора, сотрясающий пространство — первое, что я улавливаю, вернувшись в сознание. В нос ударяет терпкий дым сигарет, смешанный с незнакомыми запахами чужого жилища — геля для душа, спиртного, сырости и хвойного ароматизатора.

Распахиваю глаза и нахожу себя лежащей поперек широкого дивана. Надо мной нависают стены стального цвета, металлические стеллажи с книгами и огромный телевизор на кронштейне, отражающий розовое солнце.

Толстый слой пыли покрывает предметы, словно те давно не интересуют живущего здесь человека.

Перфоратор смолкает, воцаряется благословенная тишина, лишь капли из неплотно завернутого кухонного крана отсчитывают тягучие секунды.

Сонно осматриваюсь, и едва уловимая тревога давит на переносицу.

Интерьер не знаком мне, но красно-белые трубы и угол панельной пятиэтажки за окном кажутся родными и привычными — хочется валяться здесь часами, пялиться в потолок и фантазировать на темы фильмов, песен, поездок, событий, людей… На тему будущего и его неизведанных долгих дорог, на тему жизни и смерти. Потому что на жесткой продавленной тахте, стоявшей когда-то на этом месте, я не раз просыпалась по утрам с сушняком и адской головной болью, и до колик в животе ржала над опухшей рожей друга…

Да вот только мне не приходилось бывать здесь раньше.

Я подскакиваю.

В груди жжет и пульсирует, будто в ней вновь побывала чья-то бескрайняя сильная душа, оставившая после себя невыносимую пустоту.

Тень на полу приходит в движение, боковым зрением замечаю чье-то присутствие на балконе и задыхаюсь от испуга — за стеклянной дверью спиной ко мне стоит здоровенный блондин в темной футболке и жадно курит.

Ник… Его удаляющийся силуэт, мой вопль и средний палец, продемонстрированный этому мрачному типу, проносятся кадрами порванной кинопленки.

Я выключилась, и этот отбитый придурок приволок меня к себе домой!

Матерюсь и судорожно ощупываю пуговицы и молнии — лифчик на месте, джинсы и блузка застегнуты. Мне ничего не грозит — Ник видел мои шрамы, и едва ли они могли вдохновить его на подвиги.

В однообразие монотонно падающих капель врывается новая порция грохота — мебель трясется, стекла разражаются дребезжанием, в ушах звенит, я морщусь. Я бы давно подралась с неспокойными соседями, но замороженный хозяин этой квартиры никак не реагирует на шум.

Он в три затяжки уничтожает сигарету, пристально смотрит на оранжевые облака над антеннами, плющит окурок о пепельницу, проводит ладонью по волосам и, схватившись за перила, концентрируется на происходящем внизу.

Устраиваюсь поудобнее и погружаюсь в размышления.

Итак, я у Ника. В последний момент мне удалось его зацепить.