Пташка - Ксения Скворцова

Решив напоследок проведать Пламеня, она вышла во двор. После чада и духоты свежий ночной воздух принёс облегчение и немного унял волнение. Просторная конюшня делилась на общее стойло и несколько закрытых денников, предназначенных для лошадей наиболее почётных гостей, и Гнеда немало удивилась, найдя Пламеня в крохотном, но отдельном закутке. В его кормушке действительно лежал отборный овёс, и конь, кажется, был вполне доволен жизнью. Он с удовольствием принял угощение, благодарно пофыркивая и потираясь шеей о плечо хозяйки. Гнеда замерла, прижавшись к тёплому телу друга, тихонько лаская холёную шерсть.

У ворот конюшни послышались шаги. Девушка застыла, не желая не выдавать своего присутствия. Встречи с пронырливыми работниками или подвыпившими постояльцами были Гнеде совершенно ни к чему.

Мимо неслышно скользнули две тени, и в крадущихся движениях слышалась опаска лисы, пробирающейся в курятник. Девушка насторожилась.

— Здесь, — раздался шёпот, — это его мерин.

Послышалось копошение, звук приоткрывающейся двери денника. Гнеда похолодела, осознав, что незнакомцы были совсем рядом и их разделяла лишь тонкая стенка. Пламень беспокойно повёл ушами, но девушка погладила его морду, приложив палец к своим губам. Гнеде стало не по себе, и она опустилась на корточки, укрывшись за яслями. Девушка почувствовала прилив странного воодушевления, страха, граничащего с весельем. Лошадь, в денник которой прокрались люди, тревожно переступила и испуганно всхрапнула.

— Тише ты, травяной мешок! — злобно шикнул на неё другой голос. — Не то отправлю вслед за твоим проклятым свеннским хозяином. Будь наготове, — обратился он уже к сообщнику, — не дай ему опомниться. Дело должно быть сделано тихо.

— Да явится ль? — с сомнением прошептал его напарник. — Слугу пришлёт, как пить дать, нешто ему самому ходить.

— Придё-ёт, — с ненавистью ответил первый. — Он никого другого к своему колченожке не подпускает.

Они замолчали, и сердце Гнеды забилось ещё быстрее от терпкого чувства опасности и необъяснимого предвкушения чего-то важного. Через некоторое время кони, кажется, успокоились, и теперь в тишине раздавалось лишь редкое похрустывание сена и тихие вздохи дремлющих животных. Но вот ворота со слабым скрипом растворились, и на пороге возник человек. Всё, что могла видеть девушка сквозь щель в загородке, была лишь его тень, на миг застывшая в освещённом проёме. Двери закрылись, и во вновь наступившей темноте была слышна только твёрдая неспешная поступь.

Кровь прихлынула к лицу и рукам Гнеды, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Когда шаги поравнялись с денником Пламеня, Гнеда быстро и громко произнесла на северном наречии:

— Не ходи! Лошадь, плохие люди!

От волнения она едва не забыла и те немногие слова, которым успела выучиться, но кажется, незнакомец понял её. Он остановился как вкопанный, и до Гнеды донеслось шевеление из-за стены, и через несколько мгновений заговорщики выпрыгнули из засады. И хотя двое наступали на одного, жертва уже была подготовлена и её не удалось застигнуть врасплох. Раздалось сдавленное рычание, хрип и возня. Трясущимися от возбуждения и страха руками девушка нащупала в соломе жердь, которой закрывался денник, и кинулась на звуки борьбы.

Когда Гнеда подоспела, один из нападавших держал вожака северян — а это был именно он, — сжимая в сгибе могучего локтя его горло, то ли пытаясь задушить, то ли сломать шею. Второй в это время ползал внизу, видимо, уже получив своё, шаря по земле и одновременно стараясь подняться.

Недолго думая, девушка с размаха ударила по голове первого, и тот поник, выпуская из хватки полузадушенного врага. Северянин закашлялся, еле удерживаясь на ногах, но всё же успел отбросить ногой второго разбойника, так что тот откатился и, кое-как вскочив, прихрамывая, обратился в бегство.