Пташка - Ксения Скворцова

— Княжич здесь! — выкрикнул кто-то, и поклоны стали чаще и ниже. Разгорячённые зрелищем люди притихли и посуровели.

В ворота въехали два всадника, сопровождаемые несколькими гриднями, к которым тут же подбежали слуги, принимая лошадей под уздцы. Приблизившись к толпе, они спешились, опираясь на подставленные руки стремянных.

Если бы у Гнеды оставались силы, она бы изумилась, ведь перед ней стоял северянин из Зелёного Трилистника и тот самый темноволосый друг Бьярки.

22. Медвежья берлога.

Жук торопливо докладывал суть дела своему хозяину, пока тот, нахмурившись, переводил взгляд с Бьярки на Гнеду. Девушка всё ещё осмысливала, что знатный свенн с постоялого двора, оказывается и есть Судимир, а темноволосый юноша рядом с ним, тот самый, что сидел с ней у костра в ночь Солнцеворота, — сам княжич Стойгнев. Бьярки поднялся и с мрачным видом отряхивался, по-прежнему не произнося ни слова, и его молчание не сулило Гнеде ничего хорошего.

Судимир кивнул и что-то коротко и довольно резко сказал ключнику. Тот с поклоном попятился и тут же нашёл, на ком выместить злость.

— Шапку долой перед княжичем и боярином! – закричал он на Гнеду.

Она моргнула от неожиданности, но осталась стоять, не шелохнувшись, добела сжав губы. Жук подскочил и сам сорвал шапку, тут же отпрянув, будто ошпарившись чёрной как смоль косой, выпрыгнувшей из-под неё.

Люди не смогли сдержать изумления. Кто-то охнул, женщины вскрикнули, а иные стали делать знаки от нечистой силы.

— Девка! — послышалось со всех сторон. — Гляньте, девка!

Судимир, как и все пристально смотрел на девушку, и теперь было ясно как день, кем ему приходился Бьярки и почему Гнеде он показался знакомым. Глаза и брови сын явно унаследовал от отца. Прищурившись, боярин сделал еле заметное движение головой, словно не веря какой-то собственной мысли.

Княжич, нахмурившись, изучал девушку, и если и удивился, то не подал виду. Ропот среди дворовых людей усиливался, но Судимир по-прежнему молчал, спокойно поглядывая на Стойгнева.

— Кто ты такая и по какому праву нарядилась в мужскую одежду? — наконец спросил княжич, выражая всеобщий вопрос.

Девушка еле стояла на ногах от слабости, а во рту пересохло так, что язык прилип к нёбу. С усилием размежив губы, она ответила чужим голосом:

— Моё имя Гнеда, княжич. Я пришла сюда издалека, дорогой, опасной для одинокой путницы, верхом, и хотела лишь обезопасить себя.

Стойгнев коротко хмыкнул.

— Нынче не колядки и рядиться никому не дозволено, — холодно возразил он. — Что заставило тебя в одиночку пуститься в путь? Откуда ты идёшь?

— Я сирота, княжич, и жила милостью одного доброго старого человека, принявшего меня под свой кров. Но мой опекун умер, а вместе с ним я лишилась дома. Я решила отправиться в город, чтобы наняться на службу. А иду я из Перебродов.

Стойгнев сложил руки на груди и ещё раз окинул её смурым взором с головы до ног. Гнеда почувствовала, что он не верит ей. Княжич полуобернулся, ища взглядом кого-то из слуг, и девушка замерла в тягостном предчувствии беды. Что он собирается сделать? Вышвырнуть из города? Бросить в поруб? Или что похуже? Девушка сжалась, и её пробрал озноб.

— Княжич, дозволь слово молвить, — неожиданно вмешался Судимир. Слегка поклонившись, он с мягкой улыбкой дотронулся до руки Стойгнева, и Гнеде подумалось, что это почти родственное прикосновение было невозможно без тесной близости между ними. — Не спеши казнить, княжич. Кажется, нашёлся мой скромный заступник-то. Разреши подойти к ней, — попросил он и, едва дождавшись скупого кивка Стойгнева, приблизился к Гнеде.

— Узнаёшь ли ты меня, девочка?

В его голосе слышалось столько участия, что у Гнеды перехватило дыхание. Боярин был первым человеком, от которого девушка слышала доброе слово. С трудом сдерживая подступившие слёзы, она лишь кивнула, не понимая, к чему Судимир клонит.

— Где же ты видела меня?