Запоздалое признание - Лесьмян Болеслав (2014)

Хрычевская баллада

Молотилось об землю – да сухое полено:

Отчекрыжило ногу старичку до колена.

Брел зачем-то куда-то непутевым кочевьем

И застыл возле рощи, но спиною к деревьям.

И бельмом, но краснявым зазирал старичонка,

– Ой, да-дана, да-дана! – как речьится речонка.

Извихнулась из глуби водяная девица,

Да как брызнула в бельма – аж дедуга кривится.

Ей хотелось быть нежной, и хотелось быть лютой,

И улыбить улыбкой, и засмучивать смутой!

И таращила глазья – изумрудные вспуги, —

Обняла его ноги – стосковалась по друге.

Целовала щекотно, целовала взажмурку, —

Ой, да-дана, да-дана! – деревянную чурку!

Хохотал он впокатку над поблазницей падкой,

Аж запрыгал по травке, аж пустился присядкой.

Аж тряслась бороденка, и подщечья, и губы,

Околачивал чурку об жемчужные зубы!

«Отчего ж ты целуешь только эту колоду?

Али брезгуешь плотью, что мне дадена сроду?

Убирайся же к черту – бесовская утроба,

Ты, русалочья дохлядь, ручьевая хвороба!

Ой, помру я со смеху, а помру – не забуду,

Как мою деревяшку искушаешь ко блуду!»

Обхватила объятьем, окрутила, как дзыга:

«Так иди же со мною, ты, дедуля-дедыга!

Я тебя полелею на печи из жемчужин,

Подприбойную гальку приготовлю на ужин.

Отведу я в хоромы, заживешь ты на славу,

А с губы моей выпьешь поцелуев отраву».

За бородку тянула, да за торбу бродяжью

К переглотчивым водам, что залоснились блажью.

Не успел оглянуться – волны хлещут, как плети;

Не успел помолиться – перестал быть на свете.

Заворочались воды, размешались размешью,

Да и сгинула торба с бороденкой и плешью!

Лишь чурбак перехожий – деревянная рана —

Победительно выплыл – ой, да-дана, да-дана!

Мог поплыть себе прямо, мог податься не прямо,

От калечья свободный и отмытый от срама!

И хорошей дороги заискал он повсюдно,

Будто судна отломок, убежавший от судна.

Отогрел на припеке – да свою мосолыжку,

На своем отраженье затевал перепрыжку.

И не мог надивиться своему поособью —

И – да-дана, да-дана! – бултыхнулся к загробью.

Свидрига и Мидрига

Не гарцуй, лихая лошадь, на дыбках не прыгай —

Пляшут пьяница Свидрига – с пьяницей Мидригой.

Пусть от боли под цепами зернышки не скачут —

По лужайке запивохи пятками кулачат.

Окрутила на припеке бледная Полдница,

Чтоб Свидриги и Мидриги пляской насладиться.

Зазирала в очи нежно, словно бы в кормушку.

«Порешите меж собою – кто возьмет подружку?»

«Это мне, – сказал Свидрига, – грудь белее лилий!»

«Это мне, – шипит Мидрига, – а не то – могиле!»

Хвать – один ее ладошку, и другой – ладошку.

«Мы разделим полюбовно девицу-немножку!»

А она в лицо смеется, но совсем неслышно.

А она в уста им дышит, но совсем бездышно.

Разнялась на половинки – радостной прибавой —

И сестрицами предстала – левою и правой.

«Нынче каждому вдосытку – собственный отломок!

Нынче с каждым потанцуешь до глухих потемок!

Ты одна – руки четыре, и четыре ляжки!

Наповал увеселимся с этакой милашки!»

Исподлобясь перед пляской, ровно перед дракой,