Больше, чем жизнь - Измайлова Кира Алиевна

   Он врал напропалую: я никогда ничего при нем не готовил, и уж тем более нам не доводилось вечерять у одного костра. Однако, не могу не отметить, ложь оказалась удачной: уже и Злата перестала дрожать, и Золот вьюном вился вокруг громадного Хадрисса -- то подай, это принеси... хорошо, у меня соли немного было, таскал с собой по старой привычке. Мертвяки сильно ее не любят отчего-то, если совсем уж наглый привяжется, можно ему в гадкую рожу сыпануть, ненадолго, но отстанет. Не знаю, отчего так, да и сам хозяин, по-моему, не знал. Это у его предков надо было спрашивать, но где теперь те предки... Надеюсь, сидят во владениях Великого Нижнего у холодной золы давно прогоревшего костра!

   Я же занялся Везунчиком: чистить его было нечем, разве что пучком прошлогодней травы обтереть, но и то ладно. Сбруя вся мокрая, и не просушишь ведь толком, а попону хоть выжимай! И как его завтра седлать? Хотя, если верхом все равно никто не едет, можно и обойтись, а седло вон Хадрисс на плечо закинет, он такого веса и не заметит...

   Я воровато оглянулся, вынул припрятанный сухарь и сунул Везунчику. Тот живо схрупал угощение и ласково фыркнул мне в лицо, негодяй.

   Дождь понемногу перестал. "Если повезет, завтра развиднеется", - подумал я, поглядев на далекое серое небо над верхушками голых деревьев. Ан нет, не совсем голых, они уже подернулись зеленоватой дымкой, теперь я отчетливо это видел!

   -Хорошо! - сказал я вслух, почесал в затылке и выудил из волос какой-то сучок. Зацепился, наверно, когда я по кустам лазил... Да, точно, я тогда чуть половину кожи с черепа не содрал!

   Судя по всему, на голове у меня творилось невесть что, так что я распутал ремешок, вытряхнул из волос (не особенно чистых, кстати; пойти, что ли, макнуться в ручей?) мусор, кое-как пригладил их пятерней и собрался снова связать в хвост, как вдруг почувствовал прикосновение к левому локтю.

   Это оказалась Злата, выбравшаяся из убежища.

   -Возьми, - сказала она тихо и протянула мне костяной гребешок. И где только прятала! - Как он служил мне, так пусть теперь служит тебе, и...

   -Ну... - начал я, собираясь поблагодарить, и уже протянул руку, но тут же получил по пальцам.

   -Не бери! - выкрикнула Эсси мне в лицо. Наверно, у меня был достаточно недоумевающий взгляд, чтобы она сочла нужным добавить: - Потом объясню!

   -Не стоит, - сказал я Злате. - У меня на голове чего только нету, охота тебе какую-нибудь живность в косе заиметь? Нет? Ну и славно, иди вон к костру, там уже оленина готова, я отсюда запах чую...

   Она отошла, то и дело оглядываясь, а я вопросительно уставился на Эсси.

   -И что это было? Почему нельзя взять у кого-то гребень?

   -Север, Север... - вздохнула она. - Впрочем, откуда тебе знать! А вот эта, - Эсси посмотрела вслед Злате, - кое-чего нахваталась, не могу не признать!

   -Да объясни ты толком!

   -Если ты принимаешь из рук благородной девушки ее гребень, ты признаешь себя ее вассалом, - мило улыбнулась она.

   -Почему именно гребень? Отчего не зеркало, не платок, наконец? Чушь какая! - мотнул я головой.

   -Обычай, - веско произнесла Эсси. - Он был древним еще во времена моей прабабки. Почему именно гребень, я толком не знаю. Слышала от старых служанок, мол, это потому, что у человека жизненная сила в волосах, вот отчего в старые времена их не стригли... Да и теперь, чем длиннее и гуще у женщины коса, тем она считается здоровее и... ну, ты понимаешь!

   -У нас были похожие поверья, - кивнул я. Да, точно, женщины косы не подрезали, а если приходилось, то делали это с такими предосторожностями, что страшно становилось.