Деревья умирают стоя - Алехандро Касона (1949)

Маурисьо . Да, многому еще. Но ты сумеешь, Изабелла.

Изабелла . Почему вы зовете меня Изабеллой, когда никто не слышит? Мое имя Марта.

Маурисьо . Здесь — нет. Мы живем другой жизнью, и надо совсем забыть нашу собственную. Чтоб не запутаться.

Изабелла . Хорошо! Скажите мне, какие я сделала ошибки за этот вечер, чтоб я их не повторила.

Маурисьо . Ну что ж, начнем с поцелуя. Точнее, с двух поцелуев. Первый был слишком…

Изабелла . Сестринский?

Маурисьо . Вот именно. Трех лет брака недостаточно, чтобы так охладеть. Зато второй… так тоже не целуются на третий год брака.

Изабелла . Слишком крепкий?

Маурисьо . Да, слишком. В искусстве главное — мера.

Изабелла . Простите. Это не повторится.

Маурисьо . Надеюсь. Теперь второе: никогда не говори мне «вы». Помни, что мы женаты.

Изабелла . Но ведь мы одни…

Маурисьо . Не имеет значения. Надо приучаться. Знаешь, как поступают осторожные любовники, когда им приходится встречаться в обществе? Они всегда на «вы», даже наедине, чтобы не ошибиться на людях. Мы должны делать то же самое, только наоборот.

Изабелла . Прости, я не знала. А как мы уладим с языком?

Маурисьо . С каким языком?

Изабелла . С моим, английским. Ты видишь, бабушка его знает. А я… надеюсь, ты не потребуешь, чтоб я его выучила за одну ночь.

Маурисьо . Надо сделать усилие. В наши дни английский язык приобрел такое значение, что даже янки вынуждены его изучать.

Изабелла . О yes, yes, yes!

Маурисьо . Ты смеешься надо мной?

Изабелла . Над учителем? Что ты! Я никогда бы себе не позволила!

Маурисьо . Ну, не иронизируй! Что это с тобой? Ты вдруг стала на меня как-то иначе смотреть. Ты совсем другая сейчас.

Изабелла . Может быть, это ты для меня стал другим. (Подходит к нему, говорит дружески.) Послушай, Маурисьо. Помнишь, ты мне сказал, что твой имитатор поет лучше, чем настоящий соловей? Ты серьезно это говорил, да?

Маурисьо . Совершенно серьезно. Какая-то птичка… Какая бы она чудесная ни была, ей не сравняться с артистом.

Изабелла . Тогда, значит, ты, правда, веришь, что искусство важнее, чем жизнь?

Маурисьо . Это всегда так. Посмотри на тот палисандр, там в саду. Он теперь значит что-то, потому что от него тень и он цветет. А завтра он умрет, как умирают деревья: стоя и молча, и никто не вспомнит о нем. Вот если бы его написал великий художник, он жил бы вечно. Ты еще что-нибудь хочешь спросить?

Изабелла . Нет, ничего. Это все, что я хотела знать. (Идет к лестнице.)

Маурисьо . Постой! До сих пор я указывал на ошибки. Будет несправедливо, если я не скажу об удачах.

Изабелла . Удачи тоже были? Ну что ж, это неплохо.

Маурисьо . Одна особенно: этот трюк, чтоб не играть на рояле.

Изабелла . А, раненая рука… Тебе понравилось?

Маурисьо . Я бы и сам не сделал лучше. Чем ты нарисовала кровь? Помадой?

Изабелла . Помадой.

Маурисьо . Я сразу догадался. Поздравляю! (Пожимает ей руку.) Что с тобой?

Изабелла вскрикивает, отдергивает руку. Маурисьо смотрит на нее удивленно.

Изабелла . Ничего… так, нервы. (Идет к лестнице.)

Маурисьо резко останавливает ее и сдергивает повязку.

Маурисьо . Постой! Ты правда порезала руку?

Изабелла . Мне не пришло в голову, как еще можно сделать. Ведь ложь надо придумать. А правда — это так легко. Спокойной ночи. (Завязывает руку и идет по лестнице.)

Маурисьо . Ты не обидишься, если я тебе кое-что скажу?

Изабелла . Говори.

Маурисьо . У тебя слишком много сердца. Ты никогда не будешь настоящей актрисой.

Изабелла . Спасибо. Это самое лучшее, что ты сказал мне за сегодняшний вечер. (Идет по лестнице, останавливается.) А ты не обидишься, если я тебе тоже кое-что скажу?

Маурисьо . Говори.

Изабелла . Если когда-нибудь исчезнут все деревья, и останется только одно… я бы хотела, чтобы это был тот палисандр. Прощаешь?