Протекционизм и коммунизм - Фредерик Бастиа (2011)

Даже если не вспыхнет новая революция и не пробудит в массах новых надежд и требований, я считаю ваше начинание нереальным. То, что было проявлением осторожности до Февраля, разве не стало оно теперь необходимостью? Неужели вы полагаете, что три-четыре года ваших усилий, направленных исключительно на достижение равновесия, протекут мирно, если народ не видит впереди ничего, кроме новых налогов, если республика проявляет себя в его глазах только лишь более ожесточенным поведением сборщиков налогов, если народу вознаграждается все меньшая и меньшая доля плодов его труда, а все большую долю он должен отдавать государству и его представителям? Нет, не надейтесь. Новое потрясение сметет ваши разглагольствования и досужие вымыслы, и тогда, спрашиваю я вас, что получится с равновесием и с народным кредитом как выражением народного доверия, что получится со всем тем, что вы считаете вершиной искусства и пределом всех интеллектуальных усилий?

Я думаю, следовательно, что люди практичные совершенно теряют из виду третью цель (и первую по важности), которую я неотрывно связываю с финансовой реформой, облегчить положение налогоплательщика и тем самым привить людям любовь к республике.

Недавно все мы были свидетелями этого. Национальное собрание сократило налоги на соль и на почтовые отправления. И что же? Финансисты не только не одобряют этих мер, но еще и никак не могут вбить себе в голову, что Собрание действовало по своей собственной воле. Они все время думают и верят, что оно оказалось жертвой чьего-то подвоха и сожалеет о содеянном – настолько их, финансистов, отталкивает всякая идея реформы.

Упаси Боже усматривать в этом намек на нежелательность всякого кооперирования между финансистами. Какова бы ни была новая идея, ее нельзя осуществить иначе как состязательностью, конкурсом, полезным опробованием. Но вполне вероятно, что она и вовсе не появится в их головах. Они слишком долго блуждали в потемках прошлого. Если бы Наполеон до своей итальянской кампании целых тридцать лет не изучал и не применял все комбинации прежней стратегии, то разве снизошло бы на него вдохновение, которое революционизировало военное искусство и прославило силу французского оружия?

Наряду с подобной долгой школой опыта и практики, которая должна привести страну к полезному использованию ее драгоценных ресурсов, хотя я и боюсь, что эта школа не предложит полезную идею спасения Франции и обеспечения ее славы и безопасности, существует другая школа – вернее, бесчисленное множество других школ, которые если и можно упрекнуть в чем-либо, но только не в отсутствии новизны. Я не собираюсь рассматривать все предлагаемые ими системы, а ограничусь некоторыми соображениями по поводу мысли, которая, как мне кажется, доминирует в манифесте республиканцев, называющих себя «передовыми».