Протекционизм и коммунизм - Фредерик Бастиа (2011)

Однако ни мы сами непосредственно, ни через посредство законов или какого-либо иного принуждения ничего не может поделать с первым из этих обстоятельств. К сожалению, всеобщее обилие не вводится декретом. Тут нужно что-то другое, а законодательство, таможни и прочие помехи делу не помогут.

Если же мы хотим искусственно поднять ценность продукта, то тут мы вполне можем преуспеть. Индивидуальная воля не так уж бессильна. С помощью специальных законов, произвола, штыков, цепей, запретов, наказаний, преследований отнюдь не невозможно изгнать конкурентов и обеспечить редкость и высочайшую цену нашего продукта, который мы принесли продавать.

При таком положении вещей легко представить себе картину могущего и долженствующего случиться, если мы живем во времена неведения и невежества, варварства и неуемной жадности и алчности.

Каждый обращается к законодателям, а через них к государственной силе, чтобы потребовать обеспечения – искусственно и любыми способами – редкости той вещи, которую он производит сам. Земледелец требует, чтобы не было лишнего хлеба со стороны; железоделатель – меньше железа; колонист – меньше сахара; текстильщик – меньше сукна и т. д., и т. п. Каждый при этом выдвигает совершенно одинаковые резоны, из которых и складывается доктрина, именуемая теорией нехваток. Торжество этой теории обеспечивается государственной силой, то есть огнем и мечом.

Но, не говоря уже о массах, подпавших под режим всеобщего лишения множества вещей, легко увидеть, на какую мистификацию наталкиваются сами изобретатели такого режима и какое ужасное наказание ждет их за неуемную и бесцеремонную хищность.

Мы уже видели, что ценность каждой отдельно взятой категории продукта складывается из двух элементов: 1) редкости продуктов той же категории; 2) обилия продуктов иных категорий.

Я прошу уяснить следующее: когда законодатели, эти рабы индивидуалистического эгоизма, реализуют первый из этих двух элементов ценности, они неизбежно уничтожают второй элемент, не могут не уничтожать, ибо это один и единый процесс. Они последовательно удовлетворяют требования земледельца, скотовода, железоделателя, фабриканта, колониста, искусственно создавая нехватку зерна, мяса, железа, сукна, сахара и т. д. Но разве это не означает разрушения общего обилия, которое есть второе условие ценности каждого отдельного продукта? Таким образом, когда сообщество людей подвергается лишениям, впадает в нищету, а преследуемая цель – это повысить цену продуктов, то оказывается, что цель эта призрачна, недостижима, сугубо номинальна, потому что редкость каких-то отдельных продуктов нейтрализуется редкостью других продуктов. Разве так уж трудно понять, что если сапожнику, о котором мы говорили, удастся уничтожить все башмаки в мире своим сказочным усилием воли, исключая обувь, которую он производит сам, то он вовсе не продвинется вперед даже по номинальной ценности своей продукции, ибо в результате его волевого акта сделаются редкими все прочие продукты и вещи, на которые он хотел бы обменять свои башмаки? В итоге произойдет лишь одна перемена: все люди, включая нашего сапожника, будут плохо обуты, одеты, будут недоедать и жить в негодных домах, хотя все продукты и вещи сохранят между собой прежнее ценностное соотношение.

Иначе и быть не может. Именно таким оказывается общество, где остаются безнаказанными несправедливость, угнетение, эгоизм, корыстолюбие и невежество. К счастью, никакая горстка людей не в силах, не ущемляя самих себя, повернуть государственную силу и правительственный аппарат в направлении к нехваткам и нищете, не в силах подавить всеобщий порыв человечества к обилию и процветанию2.

Мир и свобода, или Республиканский бюджет1

Программа! Программа! – так со всех сторон кричат кабинету министров.