Протекционизм и коммунизм - Фредерик Бастиа (2011)

Впрочем, если бы обилие было злом, это было бы одновременно и несчастьем и странностью, ибо каким бы простым ни было лекарство от обилия (отказаться что-либо производить и что-либо разрушать, чего же проще?), никакое средство не поколеблет индивидуальность и ее действия. Тщетно ополчаться на обилие, сверхизобилие, обжорство, захламленность всякими вещами, тщетно проповедовать теорию нищенского существования, подкреплять ее законами, запрещать машины, всячески стеснять и ограничивать торговый обмен; никого это не остановит, даже корифеев только что названной системы взглядов, не остановит, не собьет с пути труда ради достижения обилия. На всем земном шаре не встретишь ни единого человека, чья практика не была бы опровержением столь пустопорожних теорий. Нет никого, кто не старался бы наилучшим образом использовать свои силы, беречь их, щадить, добиваться более высоких результатов, пуская в действие и комбинируя силы самой природы. Нет никого, даже громогласно выступающих против торговых сделок, кто сам не руководствовался бы принципов (желая запретить его всем другим): продавать как можно дороже и покупать как можно дешевле. Так что теория самоограничения и нищеты, проповедуемая в книгах, газетах, диспутах, в парламенте, а через него в самих законах, отвергается и опровергается действиями всех индивидуальностей без исключения, которые и составляют род человеческий. Невозможно вообразить себе что-либо более убедительное.

Но как же так получается, что когда решается вопрос о том, лучше ли обилие, нежели нехватка, все люди, тайно вставая на сторону обилия своим поведением, трудом, обменом, теоретически выступают защитниками нехваток и ограничений, формируют соответствующее мнение и допускают появление всякого рода ограничительных и запретительных законов.

Нам остается разобраться именно в этом.

По сути дела мы все стремимся к тому, чтобы каждое наше усилия давало нам как можно больше благ. Если бы все мы не были объединены социально и каждый из нас жил в изоляции, то для достижения этой цели мы руководствовались бы единственным правилом: работать больше и лучше, – правилом, которое предполагает неуклонное движение к обилию.

Однако, ввиду существования обмена и разделения труда как следствия обмена, мы не посвящаем непосредственно самим себе, а отдаем другим наш труд, усилия, продукты, услуги. Поэтом, не теряя из виду правило: производить больше, – мы берем на вооружение еще одно правило, которое все больше и больше завладевает нашими умами: производить больше ценностей, – так как от следования этому правилу зависит количество получаемых нами услуг в обмен на наши услуги.

Создавать больше продуктов и создавать больше ценностей – это не одно и то же. Вполне ясно, что если каким-то силовым способом или хитростью нам удавалось бы сделать редкостью услуги и предметы, профессионально и специализированно творимые нами, то мы обогатились бы, не умножая и не совершенствуя нашего труда. Если бы, к примеру, сапожник мог бы актом своей воли заставить исчезнуть все башмаки в мире, исключая те, которые имеются в его лавке, или же ударить параличом всех, кто владеет сапожным мастерством, он превратился бы в Креза. Его положение неимоверно улучшилось бы, но не вместе с улучшением положения всего человечества, а совсем наоборот, с ухудшением участи всех остальных.

Вот и весь секрет – притом отвратительный – теории нехваток, проявляющей себя в разного рода ограничениях, монополиях и привилегиях. Она, эта теория, лишь переводит на наукообразный язык и маскирует эгоистическое чувство, затаившееся у всех нас в сердцах: конкуренты мне мешают.

Когда мы несем на рынок наш продукт, два обстоятельства могут сделать его очень дорогим: на рынке мы видим обилие вещей всякого рода, на которые мы можем обменять наш продукт, остающийся редким; редкость нашего продукта – это как раз и есть второе обстоятельство.