Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

День за днем я ждала его, и только когда на землю опускался вечер, я понимала, что все мои надежды тщетны. Я всеми силами старалась не докучать ему бесконечными просьбами навестить меня, но один бог знает, как сильно мне этого хотелось. В своих письмах он всегда холодно отвечал, что обязательно скоро приедет, но всегда находил отговорки и откладывал свой приезд. Я была самым последним пунктом в списке его дел и чувствовала себя совершенно никчемной. Он всегда переносил встречу со мной на потом, дабы заняться другими, более важными вопросами. В моей голове все время звучала одна и та же песенка – баллада о тоскующей по своему возлюбленному женщине, ставшая популярной во времена правления королевы Марии, безнадежно влюбленной в принца Филиппа. За мной будто ходил по пятам незримый певец, который всякий раз прятался за угол, когда я вдруг оборачивалась, пытаясь поймать его с поличным. И вот что он напевал:

Пой, моя лютня, пой о том,

Кто позабыл о доме родном;

Он обещал со мной рядом быть

И всем сердцем меня любить.

С глаз долой – из сердца вон,

Позабыл меня уж он…

Нет, нет, нет! Я не хотела верить, что все это правда. Нет, Роберт совсем не такой, хоть он действительно и не навещает меня, но уж никак не позабыл свою лютиковую невесту! Да и я сама думаю о нем дни и ночи напролет! Хоть он и редко вспоминает обо мне, я всегда думаю о нем, люблю его и жду. Разумеется, она – моя соперница, королева – наверняка тоже думает обо мне. Она появлялась иногда на пороге моего сознания, нежеланная гостья, которую следует принимать со всем радушием. И всякий раз она забирала у меня самое дорогое. Памятуя о ее королевской крови, я не могла воспротивиться, как поступила бы с любой другой женщиной, а потому приглашала эту воровку войти, выдавив из себя неискреннюю улыбку. Когда же она начинала осматриваться в моем доме и делано восхищалась, допустим, чудесным фарфоровым подносом, я тут же понимала намек и не раздумывая дарила ей его, присовокупляя комплименты. Она была королевой, и я ничего не могла с этим поделать. Вот только на самом деле она забирала у меня не какой-то поднос – уж это я бы как-нибудь пережила, – а любимого мужа!

Я пыталась всеми правдами и неправдами удержать Роберта, напомнить ему о том, какими мы были, как любили друг друга, какое искреннее, настоящее чувство жило когда-то в наших сердцах. Я отказывалась верить, что эта любовь мертва, что ее больше нет, а потому прикладывала все силы, чтобы воскресить ее, словно некромант, злыми чарами поднимающий на погостах мертвецов. Но это черное колдовство мне не давалось – я была способна лишь на доброе, светлое волшебство. Да и не колдовство это было – я лишь прибегала к извечным женским хитростям, отчаянно пытаясь вернуть любимого супруга. Иногда Роберт присылал мне подарки – их привозили те самые разбойники, именующие себя его лакеями. Я получала то испанские золотые пуговицы, то бархатные туфельки, то шелковые чулки, то отрезы чудесных тканей, но даже вся эта роскошь не в силах была восполнить вечное его отсутствие.

– Забудь о дворе, будь со мной! – умоляла его я, когда он все же приезжал в особняк Хайдов.

Я падала перед ним на колени, хватала за руку, отчаянно пыталась удержать подле себя, но он всякий раз мчался назад, в Лондон, где его ждал совсем иной, полный света и блеска мир.