Все дело в деньгах - Джеймс Хедли Чейз (1960)

– Просто превосходно. Кто она? – произнес Ширли, когда запись закончилась и я выключил магнитофон.

– Незнакомка, – сказал я. – Вам не обязательно знать ее имя. Я хочу получить на нее контракт.

– Согласен. Приводите ее завтра утром. Она может оказаться для нас ценным приобретением. – С этими словами он направился к двери.

– Мистер Ширли…

Он остановился и оглянулся через плечо.

– Эта девушка… она нездорова, – сказал я, изо всех сил стараясь скрыть отчаяние, сквозившее в моем голосе. – Мне нужны деньги, пять тысяч долларов, на ее лечение. Когда она поправится, она будет петь еще лучше, чем сейчас. Я ручаюсь. Она может стать сенсацией, открытием года, но ей нужно сначала вылечиться. Как вы считаете, ее голос, какой он есть сейчас, стоит вашего аванса в пять тысяч долларов?

Он уставился на меня своими маленькими глазками:

– Что с ней?

– Ничего страшного. Любой хороший доктор может ее вылечить.

– Вы сказали пять тысяч?

Пот катился градом по моему лицу, и я с трудом выдавил из себя:

– Ей нужен специальный курс лечения.

– У доктора Клинзи?

Врать было бесполезно.

– Да.

Он покачал головой:

– Ничем не могу помочь. Мне нужны здоровые люди, готовые к работе. А я уже собрался предложить ей весьма выгодный контракт. Но мне не нужны певцы, которым, чтобы работать, нужно лечиться у доктора Клинзи.

Он вышел и закрыл за собой дверь.

Я снял пленку с магнитофона, положил в коробку и забросил ее в карман.

– Вот так, – неловко сказал Найт. – Вы сами виноваты, не надо было признаваться, что она наркоманка. Старик шарахается от них, как от чумы. У него самого дочь наркозависима.

– А если я смогу ее вылечить, он передумает?

– Уверен, что да. Но вы должны его убедить, что она вылечилась полностью.

Он открыл дверь и выпустил меня из кабинета.

Глава 4

I

Когда я наконец добрался до своей комнаты, Римы дома не было. Я пошел к себе и завалился на кровать. Я был совершенно раздавлен. Такого провала у меня не было уже много лет.

После Калифорнийской звукозаписывающей компании я поехал в «Ар-си-ай». Там они долго восхищались голосом Римы, но, когда я завел разговор о пяти тысячах, меня выпроводили из дверей с такой скоростью, что я даже не успел им ничего объяснить.

Потом я побывал у двух других крупнейших агентов. Они тоже заинтересовались, но когда услышали, что Рима связана со мной контрактом, то так меня отбрили, что у меня до сих пор горят уши.

Но больше всего меня расстроило то, что Римы не было у себя. Я ведь сказал ей утром, что пойду разговаривать с Ширли, а она не могла меня даже дождаться, чтобы узнать, чем закончился разговор. Она с самого начала не верила в успех предприятия. Безрадостный опыт общения со мной научил ее, что все мои усилия куда-то ее пристроить кончаются провалом. Это повергало меня в еще большее отчаяние.

Теперь надо было решить, что делать дальше. Работу я потерял, и денег мне хватит только до конца недели. Мне даже не на что было вернуться домой. А не вернуться домой невозможно, хотя и очень не хочется. Я знал, что отец пожалеет меня и не станет считать ничтожеством. Придется просить Расти одолжить мне денег на билет и потом упрашивать отца вернуть ему эти деньги.

Хотелось биться головой о стену – так я был разбит и подавлен. Пять тысяч долларов. Если бы только я смог ее вылечить, она затмила бы всех звезд. За год она заработала бы полмиллиона, и у меня в кармане было бы пятьдесят тысяч: гораздо лучше, чем ползти сейчас домой и признаваться отцу, что я оказался неудачником.

Я так и пролежал на кровати до темноты, погруженный в печальные размышления. И только я окончательно решил идти к Расти просить денег на дорогу, как услышал, что вернулась Рима и прошла к себе в комнату.

Я выждал время. Вскоре она вошла и встала у кровати.